Высоты

ВЛАДИМИР КУЗЬМИЧ ВЫСОТЫ Повесть Перевод Н. Семиренко ВЫСОТЫ «Высота, высота — поднебесная, Глубота, глубота — окиян море».

«Садко»

1 Ранним утром выходного дня просыпается страна, великая страна.

Еще во мгле последних сновидений, на рассвете зимнего дня она бросается в эфир и звучит на весь мир могучей призывной трубой. Ее радиоволны летят во все края и связывают единым узлом концы ночи и концы дня.

Раным-ранехонько в день отдыха встает великая страна. Она направляет в эфир мощные антенны радиостанций и именем Коминтерна гремит во всех аппаратах, рупорах и радиоточках.

Говорит Москва, великая Москва, столица большевистских свершений и коллективных бессмертий. Она звучит паролем утренней гимнастики. Она воодушевляет миллионы мышц. Музыка устремляется ввысь и рассыпается каскадом мелких брызг, неся всем здоровье. Взволнованный голос диктора прерывает бравые марши и сияющие гимны:

— Товарищи!. Прослушайте экстренный выпуск нашей радиогазеты! ..

Необычное вмешательство вызывает тревогу. Вы вспоминаете о вечных угрозах империалистов, о черном авантюризме рыцарей свастики и раздумываете: уж не сунул кто свое свиное рыло в наш советский огород? Не война ли?..

Но в ответ звучит мягкое шипение телевизора. Экран вспыхивает невиданной картиной. Он блестит голубым небом, искрит- 5 – сят отсветами солнечных бликов на снегу широкого поля, заполненного людьми. Шум толпы врывается к нам, в комнату, и над головами человеческой массы начинает надуваться какой-то загадочный пузырь. Его еще не видно. Он колышется над головами и прячется.

Кто-то просит публику отойти в сторону, но толпа гудит и рвется ближе к месту необычайного события.

— Что такое?. — спрашиваете вы, но диктор уже торопливо объясняет:

— Сегодня, в день юбилейного съезда комсомола, с московского аэродрома стартует в высочайшие слои атмосферы стратостат, построенный на средства комсомола. Это — стратостат «Комсомол-1»*.

Теперь вам все понятно.

— Какое счастье! Вся страна, вся великая страна Советов, от Сахалина до Минска, становится непосредственным зрителем неслыханного вылета.

Радость кружит ваш мозг, однако вы силой воли успокаиваете себя и следите за кинопорошей телевизионных точек, летящих по экрану. Вот она, эта панорама..

Над головами настоящих зрителей (не думайте, что вы из-за этого стали зрителем фальшивым) поднимается круглоголовый горб. Мощные канаты укрепляют оболочку стратостата. Они непрерывно двигаются, подталкиваемые изнутри стремительным давлением газа. Слышно, как шипят трубы газгольдеров, которые одна за другой подводятся к главной кишке «Комсомола». Это шипение сливается с возгласами восторга, приказов, докладов и всеобщего удивления. Нервная дисциплинированная толпа кипит. Мелькают бойкие фигуры красноармейцев из газгольдерной команды. Бегут распорядители с красными повязками на

* Стратостат под таким названием (СССР ВР-60 «Комсомол») действительно совершил полет в октябре 1939 г., через пять лет после опубликования повести.

Достигнув высоты в 16000 м, «Комсомол» загорелся при спуске, и команде из трех стратонавтов пришлось спасаться на парашютах ( Прим. перев.).

- 6 – рукавах. На широкой площадке расселся «Комсомол-1». Он весь в золотой одежде — оболочка блестит, как червонец.

Вы всматриваетесь в синеву. «Комсомол» грозно встает и качает своей грибовидной головой. Он оттесняет толпу воздушных шаров, что пришли отдать ему свою голубую кровь. Слоновье стадо газгольдеров заметно отступает назад.

— Открыть краны 36 газгольдера! — звенит голос начальника команды.

Все выше и выше ползет голова «Комсомола-1». Удивление пробегает в ваших глазах: какими маленькими стали люди, родившие стратостат. Они резко уменьшились, а «Комсомол» ринулся на высоту 60 метров. Ведь это — высота днепровских быков на плотине.

— Прыгуны, вверх! — и три маленьких человека, ударники аэродрома, умело прыгают на сиденья вспомогательных воздушных шаров. Оттолкнувшись от земли, они, будто жители Луны, летят на высоту. И, покачиваясь на волнах порывистого равновесия, тянутся по складкам все выше и выше. Они склоняют головы к оболочке и прислушиваются: не ли где свиста? И тут же расправляют золотые края пустующих складок.

Небо светится и играет солнечным восходом. Оно чуть покрыто прозрачной вуалью перистых облаков «циррус», которые загулялись на высоте благодаря буйному ветру. На вид они недвижимы, эти «циррусы», и ни у кого не вызывают опасений.

— Данные метеостанций — мне!.. — и полное, горящее морозом лицо командующего воздушными силами Советского Союза, товарища Горячева, выплывает на экран.

— Состояние атмосферы около Москвы, по сведениям на семь часов тридцать минут, безупречное! — отвечает ему профессор Линецкий, быстро вглядываясь в сводку.

— Хорошо, будите команду!

Стратостат торжествует. Он вытянулся на высоту девяноста метров и совсем прикрыл огромным высоким телом своих создателей. Люди прилепились к земле, как зернышки, брошенные в

- 7 – почву. Над толпой настоящих зрителей встает золотой блеск особенной, невиданной оболочки. И вас снова поражает богатство цветовых оттенков. Колючие лучи благородного металла слепят глаза. Откуда это, зачем оно?

Диктор вовремя берет слово и поясняет:

— Последние полеты в стратосферу закончились катастрофами. Никакие каучуконосные материи не могли предохранить оболочки от разрыва в необыкновенно разреженном воздухе, на высотах, превышающих 30.000 метров. Каучук, к тому же, плавился от высотного солнца.

Советские конструкторы взялись решить задачу иначе. Молодой физик Инна Шевченко опытным путем доказала, что есть на свете металл, который лучше любых каучуконосов удерживает газ, даже будучи утончен или раскатан до толщины одного микрона. Этот металл — золото, цементированное примесями меди и серебра. И, следовательно, вы впервые в мире видите металлическую оболочку первого комсомольского стратостата..

Вы удивлены смелостью советских ученых и не отрываетесь от золотого шара.

Вдруг телевизионные потоки цветных точек вздрагивают. В поле зрения торжественный выход героев стратосферы. Они одеты в электрифицированные комбинезоны и ботинки с теплоемкими металлическими пластинками. Яркая голубизна костюмов, как и золото шара, ослепляют вас. Герои полета идут уверенной походкой, мягко сгибая колени и скрипя ботинками на заснеженных дорожках.

Их сопровождают Горячев, Линецкий, Ивагин и старые заслуженные герои стратосферы — Прокофьев, Годунов, Бирнбаум.

Диктор медленно, убедительно говорит:

— Первый, с взъерошенной шевелюрой, блондин, носит имя старейшего ударника Днепростроя. Он когда-то топтал бетон в блоках, а теперь, обучившись в школе высотного воздухоплавания, мечтает достичь такой высоты, где еще никто не бывал. Это командир стратостата «Комсомол-1», воспитанник Прокофьева.

- 8 – Вы знаете его имя. Это Красин, Федор Иванович.

Вы улыбаетесь. Вам известен героизм Феди Красина, проявленный им во время закрытия гребенки на Днепрострое несколько лет назад. Вы сами с ним работали и, конечно, помните, как он овладел воздухоплаванием. Диктор называет вам второго героя, идущего рядом с Федей. Это девушка, лет на шесть моложе Красина. Она не была участницей штурмов среднего потока на Днепре, как Федя, не долбила, как третий участник полета, черное золото в подземных шахтах Караганды, она непрерывно училась, и в двадцать три года с блестящими отзывами закончила Украинский физико-технический институт. В советской жизни она не знала тяжелого труда, но зато заслужила почетное право быть научным работником диссертацией на тему: «Что тягучее каучуков».