В поисках человечности (СИ)

— Сладкая попка, — Эдвард грубо шлепнул ее и стянул с девушки панталоны. Марина дернулась, стараясь оттолкнуть его ногами или освободить свои руки.

— Эрих платит за тебя десять талеров, не мешало бы отработать его денежки, — рассмеялся Эдвард ее попыткам высвободиться.

Он пока точно не знал, что с ней делать. Эдварду хотелось унизить ее, обидить, причинить боль, такую же, что испытывал он видя эту глупую девицу рядом с господином. Мужчина сжимал и сдавливал ее все сильней, то ли пытаясь сломать ей руки, то ли намереваясь разбить голову об пол. Он ощупывал ее ягодицы, но желание все не приходило. Останавливаться на полпути он тоже не собирался и, задрав рясу, Эдвард стал впихивать в нее мягкий фалос.

Марина была девстенной. В ее возрасте это было странным, но Эдварда заводил тот факт, что он нанесет ей и ее будущему мужу сильнейшее оскорбление. Его чресла затвердели, и он стал агрессивно насиловать девушку, продолжая удерживать ее руки и прижимать лицом к сырым доскам прихожей. Марина плакала и пыталась вырываться, но это придавало мужчине лишь больше сил.

Эдвард быстро кончил, чувствуя, как спадает его напряжение и гнев. Бесполезный кусок мяса на полу лишь поскуливал. Сдержав желание ударить ее вновь, мужчина поднял смертную на ноги и одернул платье, скрывая кровавые пятна, оставшиеся на подъюбнике.

— Хорошая шлюшка, жаль, предпочтения Эриха не ограничиваются девственностью, он бы сильно разочаровался, узнав, что твоя кровь испорчена! — проговорил он, слегка похлопав ее по щеке, на которой от пола ободралась кожа. Марина продолжала молчать, уперев взгляд в свои ботинки, потом поправила растрепавшуюся косу, накинула шаль и быстро выскочила за дверь.

— Эй, подожди, мне же надо тебе проводить! — прикрикнул гуль ей вслед, и девушка побежала прочь. — Приходи пораньше, продолжим в следующий раз, — смеясь, крикнул ей Эдвард вдогонку. Он был уверен, что Марина более не появиться.

Но смертная пришла.

В то же время, как и обычно. Эрих сам дожидался ее у домика пастора, девушка холодно поприветствовала Эдварда, на ее щеке гуль заметил слабый шрам от досок. С вампиром Марина поднялась в библиотеку, и они снова вместе провели всю ночь. Ушла девушка тоже раньше. Эрих проводил ее до порога, вежливо попрощался, с трудом отводя от нее взгляд. Эдвард озлобленно смотрел на них, а потом наблюдал, как Марина удаляется в тусклом свете своего фонаря, и мысленно планировал, как догонит ее в темноте, перережет горло и оставит на обочине волкам. Но Эрих позвал гуля, чтобы дать крови, и Эдвард поспешил к хозяину.

(Альт-Каров, Альменда Каре, «Аббатство Хонихера», 31 августа 1806 года) воскресенье

Август был дождлив. Теплые дни сменялись ледяными ночами, и солнце садилась все раньше. Следующим воскресеньем Марина пришла еще до заката, не позволяя Эдварду встречать ее у границ Каре. Девушка прошла на территорию монастыря и стояла у дверей, дожидаясь Эриха. Но заметив приближение смертной, Эдвард вышел к ней на встречу. В пару шагов мужчина подскочил к ней и остановился, перегораживая путь, расставив ноги на ширине плеч и уперев руки в бока. Марина опустила взгляд, но стояла перед ним, не двигаясь.

— Что ж ты, как будто сторонишься меня, или тебе не понравилось, — Эдвард сказал это с усмешкой, но ему было не весело. Гуль хотел запугать ее, заставить кричать или бежать, а смертная просто стояла.

— Простите, но я пришла не к вам, — Марина снова перешла к нему на вы, ее голос был спокоен и Эдвард почувствовал, как с трудом сдерживает бешенство вампирского зверя, живущего в нем вместе с кровью Эриха. Не желая убивать игрушку своего хозяина, гуль плюнул девице под ноги и вернулся в дом. Марина осталась ждать на крылечке прихода Эриха.

Девушка покинула дом до рассвета, оглядываясь и поднимая свой фонарь над головой. Пытаясь рассмотреть дорогу, она семенила по тропинке к воротам монастыря. Эдвард ждал ее, и, как только девушка покинула границы альменды, пошел следом. Отойдя на пару километров от полей, когда дорога от Каре осветилась красным светом поднимающегося солнца, и девушка погасила свой фонарь, Эдвард быстро добежал до нее и, обхватив смертную руками, приподнял от земли.

Марина сразу узнала его.

— Не надо, — почти крикнула девушка.

«Наконец-то! — Эдвард был доволен, на его лице вновь показалась удовлетворенная усмешка. — Я заставлю ее умолять меня».

Полный ажиотажа, мужчина приложил к ее горлу нож и потащил по мокрой траве, прорываясь сквозь переплетение лип и берез. В лесу было темно даже несмотря на поднимающееся солнце, а влага земли пропитала их одежды почти до пояса. Уложив Марину прямо на сырую землю, Эдвард стал раздевать ее, разбрасывая вещи. Мужчину возбуждало то, как она била его кулаками по лицу и груди, он посмеивался, неспешно расстегивая девичье платье.

— Не надо! — закричала Марина, когда Эдвард стал сжимать ее оголившуюся грудь. Мужчина закрыл ей рот рукой, разрывая оставшиеся нижние одежды. Минут пять он возился, пытаясь в нее войти, а потом стал брать ее сильно, почти в голос, смеясь над тихим писком, который девушка выдавливала из себя. Эдвард наслаждался ее унижением, ему хотелось, чтобы смертная заплакала, но она смиренно терпела. И даже когда гуль несколько раз ударил ее после акта сапогом по грязным мокрым бедрам, оставляя на ее белой коже большие синие следы, девушка не заплакала.

Немного отойдя от нее, Эдвард наблюдал, как Марина собирает и надевает остатки своей одежды. Мужчина все пытался понять, насколько ее хватит, но одевшись, девушка встала перед ним, расправив плечи.

— Увидимся через неделю, — сказала Марина, слегка склонив голову в поклоне и прихрамывая пошла в сторону города.

«Спокойно, спокойно, я ее не убью», — говорил Эдвард про себя, чувствуя, как кровь в бешенстве стучит в его висках. Девушка словно поняла, что ему нравится причинять ей боль и стала принимать ее с привычной для нее покорностью и смирением лишая гуля удовольствия и развлечения. Мужчина мысленно планировал, что он сделает со смертной, чтобы Марина сдалась.

(Альт-Каров, Альменда Каре, «Аббатство Хонихера», 7 сентября 1806 года) воскресенье

Марина пришла снова. Солнце только село и Эрих еще даже не проснулся. Постучала в дверь и вошла в дом пастора, скромно улыбаясь и опуская взгляд. Эдвард, дергая ноздрями от гнева, потирал рукоять ножа на поясе. В руках девушка сжимала чашку спелой малины, которой смертная пропахла насквозь.

— Это тебе, — сказала Марина, протягивая ягоды гулю. Мужчина ошарашено оттолкнул ее руку, раскидывая ягоды по пыльному каменному полу, и выбежал на улицу, рыча и плюясь. Запоздавшая монахиня перекрестилась, смотря на мужчину в монашеской рясе, что упоминал беса и черта. Эдвард, не дожидаясь пробуждения хозяина, вскочил на лошадь и умчался в Берлин, надеясь, что Анжело займет его каким-либо невыполнимым заданием или Тобиас пригласит выпить в Тремерский трактир.

Марина, оставшись одна, собрала рассыпавшиеся ягоды и оставила их на столе.

Эдвард вернулся поздно, пьяным, и немного повеселевшим, но девушка все еще была в доме, в то время как хозяин уже покинул его, направляясь в укромное место своего дневания. Эдвард был разочарован тем, что не увидел хозяина за эту ночь, а так же тем, что Марина вновь все это время была с Эрихом, занимая законное место гуля.

— У меня не было ключа, чтобы запереть дверь, и я не решилась оставить ее открытой, — оправдалась смертная, когда мужчина вошел. Заметив его полный ненависти взгляд, девушка смущено опустила голову и попыталась обойти Эдварда, чтобы поскорее уйти. Но мужчина не пропустил ее, подняв руку и загородив проход, он злобно покусывал губы. В его опьяненном сознании рисовались картины жестокого расчленения и насилия. Когда девушка вновь повторила “простите” и попыталась убрать его руку, Эдвард схватил ее за горло, но не сжимал особо сильно, позволяя ей говорить.

— Хочешь, чтобы я снова тебя изнасиловал? Тебе все же это нравится, сестренка!