Дикая охота. Полотно дорог (СИ)

- Естественно, - поморщилась Лебедь, - Я же не собираюсь помогать им строить семейное гнездышко, или, не приведи богиня…

- Довольно, - мягко оборвала ее Меред, поднимаясь с места и набрасывая на плечи форменную куртку, - Я не желаю больше этого слушать. Вернусь, когда ты прекратишь плеваться ядом. Не обижайся на меня, пожалуйста – но я правда устала от этого, - Лебедь надулась и примолкла, скрещивая руки на груди, а молодая Птица вышла, чувствуя спиной колкий взгляд подруги.

На верхней галерее, ведущей к Дому Знающих, никого не было – лишь свет факелов отражался в синих, белых да фиолетовых камнях, источающих бледное сияние. Игра теней и бликов завораживала, и Меред поймала себя на том, что стоит, прислонившись к одной из колонн, поддерживающих крышу, и уже несколько минут глазеет на пляску огоньков в ограненных боках кристаллов. Впрочем, почему-то это успокаивало, девушка наслаждалась тишиной, а потому уходить отсюда не торопилась.

Внизу кипела жизнь. Меред слышала, как на тренировочных подвесных площадках то и дело тренькает тетива, а еще ниже, на земле, переговариваются эльфийки, и их голоса сливаются в монотонный гул. Где-то молот стучал, мерно разгоняя сталь на наковальне, где-то слышался звук флейты - он терялся, но все же мелодия лилась тонким ручейком меж камней, где-то разведчицы звали друг друга, и среди сталактитов разносились гортанные окрики. Лореотт давно проснулся, и сейчас его жители, словно муравьи, сновали туда-сюда по белокаменным улицам, взбирались на верхние ярусы, куда-то торопясь. И в этом было что-то удивительно светлое и приятное.

Меред взъерошила волосы, запуская пятерню в темные, сильно отросшие пряди. Вернусь в Гильдию – обрежу к бесовой матери. Волосы уже неприятно щекотали кончиками затылок, и для девушки такая длина была лишней. Она привыкла обрезать их покороче, чтоб ничего не отвлекало на тренировках, и сейчас ощущала себя некомфортно, будто бы находилась не в своей тарелке. Впрочем, так было и всегда.

Мысли путались, словно ниточки ковыля под ветром, словно отблески света на стенах и полу. Меред лениво наблюдала, как рыжий блик преломляется в полупрозрачной грани и рассыпается на тысячи мелких отсветов, пока ее не отвлек тихий голос.

- Госпожа?

Девушка вздрогнула и подняла голову. Напротив нее стояла одна из ведьм, что лечили Птиц вчера ночью – та, самая жуткая, Рожденная Луной. Имя ее вертелось на языке, но Меред никак не могла вспомнить его – помнила лишь, что назвали девочку в честь ледяной звезды, а потому находиться рядом с ней совершенно не хотелось.

- Да, Знающая? – Меред осторожно взглянула на нее, пытаясь заглянуть в глаза эльфийской ведьме, но темнота скрадывала ее черты, и Птица видела лишь тонкие бескровные губы да точеный подбородок.

- Могу ли я поговорить с тобой, госпожа? – женщина не шевелилась, словно была каменным изваянием, и Меред стало жутко. Эльфийская ведьма со странным именем казалась ей слишком уж чужой и страшной, а потому девушке пришлось себя буквально заставить согласно кивнуть Знающей.

- Конечно, - она неуклюже пожала плечами, чувствуя на себе тяжелый взгляд эльфийки, - Чем я могу помочь тебе?

- Я слыхала, что вместе с вами из Лихого Леса возвратилась Знающая, что родом не из этих краев, - женщина помедлила, складывая руки замком. Меред обратила внимание, что ладони у нее узкие и маленькие, хоть сама ведьма была выше Птицы чуть ли не на голову, - Кто она?

Меред напряглась. Вопросы были слишком уж странными – с какой стати ведьме выяснять, кто такая госпожа Мара? Птица, тщательно взвешивая каждое слово, задумчиво проговорила:

- Об этом ты можешь спросить у нее, Знающая. Я не колдунья, а потому многого не ведаю. О ней с ней же и говори – я вряд ли сумею тебе помочь. Прошу меня простить за это, - она склонила голову, опуская глаза вниз. Ей не нужно было видеть, чтоб знать – ведьма не шелохнулась даже, и с места не сдвинулась.

- Она ныне у праматушки Мэгавар, госпожа. И ей нужен отдых – все мы чувствовали, что в Лихом Лесу творится что-то невообразимое. Ваша Знающая обратила тьму в пепел да разметала его по ветру – а на это требуется очень много сил. Праматушка Мэгавар позаботится о ней, но мне должно узнать, кто она и что за сила в ее руках. Это может помочь нам.

- Кому же - нам? – Меред буравила ее внимательным взглядом. Знающая не нравилась ей. Было в ней что-то настораживающее, и доверять эльфийке Птица не собиралась.

- Тем, кто желает победить, - в тон ей ответила женщина, подходя на шаг ближе.

- Всегда есть несколько сторон, желающих победы, - Меред чувствовала, как в плечах зазвенело напряжение, медленно растекающееся вниз по венам, и чудом удержалась от того, чтоб отшагнуть от ведьмы, - Вопрос лишь в том, на одной ли мы стороне.

Эльфийка несколько секунд молчала, замерев возле Птицы подобно мраморной скульптуре, а затем кивнула, из-за чего капюшон еще больше надвинулся на ее лицо.

- Это ты узнаешь немного позже, госпожа. Всего тебе доброго.

С этими словами женщина развернулась, держась совершенно прямо, и зашагала прочь. На один миг Меред показалось, будто свет факелов высветил тонкую-тонкую развевающуюся прядь, выскользнувшую из-под капюшона, что была белее снега – но это могло лишь привидеться ей. Эльфийская ведьма нырнула под узорную арку выхода и вскоре скрылась из виду – лишь остался легкий шлейф ее запаха. Меред принюхалось: горные травы, костровый дым, какие-то цветы – и еще что-то, пряное, терпко-горькое. Видать, колдовство ее тоже такое. Осенив себя знаменем Хартанэ, девушка вновь отвернулась к открытым смотровым окнам, что перемежались лишь тонкими колоннами, но сейчас жизнь подземного города занимала ее куда как меньше, чем странная эльфийка, Рожденная Луной.

Тэаргавар. Меред все же сумела вспомнить ее имя, и от одного его звука по позвоночнику волной прокатилась дрожь. Жесткое, гортанное, оно не нравилось Птице так же сильно, как и сама Знающая. В нем почему-то ей слышался звук рога войны, лязг стали и вой зимних ветров, пришедших со стороны гор. Тряхнув головой, Меред отогнала от себя вереницу образов, что тут же начали заплетаться вязью слов в строки. Скоморошья привычка все никак не пропадала, сколько бы она ни гнала от себя воспоминания о былой жизни. Втайне ото всех Птица продолжала писать стихи, пряча их в толстую ветхую тетрадь вместе с засушенными горными травами и мягкими перышками. Ныне времени на это совершенно не было, но любой яркий образ тут же обращался строкой, а затем так же быстро исчезал среди тысяч других нерожденных стихов.

Она и не заметила, как добрела до Дома Пришедших. Зал, куда они с Атеа спустились утром из своих покоев, пустовал – несносной девушки нигде не было. Меред нахмурилась. Богиня, ни на минуту нельзя оставить ее одну! И где прикажешь ее искать? Почему-то Птица очень сомневалась, что Лебедь удалилась в комнату и мирно отдыхает там – наверняка ведь бродит сейчас где-то и цепляет окружающих эльфиек, доводя их одним своим видом до белого каления…

Меред беспомощно завертелась по сторонам, размышляя о том, где сейчас могла быть Атеа. Пещера Лореотта была поистине огромной, и быстро найти Лебедя не представлялось ей возможным. Чутье подсказывало Меред, что затишье продлится недолго – и хорошо бы, чтоб все случилось до прихода Даэн с совета. Старшая уж точно девять шкур с девчонки спустит, если узнает – Атеа за все время пути успела довести Коршуна до нервного тика и уже пару раз нарывалась на встряску от нее, но остановить ее не могло ничто. Наверное, проще было заставить андарского мула встать на задние лапы и заговорить по-человечьи, чем убедить Лебедя вести себя чуть потише. Впрочем, Атеа никогда не отличалась кротким нравом, и на самом-то деле это тоже привлекало Меред. Иногда.

Вряд ли она спустилась на нижние ярусы – с галереи подъемник видно, он и не двигался… Значит, где-то наверху шляется. Вновь взлохматив волосы, Меред быстрым шагом покинула Дом Пришедших, на ходу размышляя, куда бы она пошла, если бы была взбалмошной безмозглой девицей по имени Атеа. На душе было паршиво – беспокойство за златовласку все нарастало и нарастало, да и ей не хотелось, чтоб Лебедь снова попалась под руку Даэн. Хотя старшую Птицу Меред и понимала – ей на плечи взвалили двоих несмышленых Птенцов, и один из них постоянно суется к змеям и бешеным псам, успевая при этом рассказать тем, что они дураки. Тут не мудрено взвыть.