Ветка шиповника встречи пророчила (СИ)

— Сэмми, беги, — с обманчивой улыбочкой посоветовал Дин. И, опрокидывая стул, рванул за братом.

***

Когда Дин проснулся, было почти одиннадцать часов утра. Он смутно помнил, как добрался до кровати и был ли в душе. Живот болезненно скрутило — ещё бы, ведь вчера он только завтракал. Воздух в комнате пропитали запахи свежего кофе и чего-то жаренного. Всё ещё сонный, Винчестер поднялся с кровати и, следуя лишь указаниям своего обоняния, поплелся вперед.

На залитой солнцем кухне в майке и шортах сидел Сэм и тихо перебирал клавиши своего ноутбука, иногда делая глотки из кружки с кофе, стоящей рядом. Рядом расположилась тарелка бутербродов с ветчиной (один из них был надкусанным).

— Яичница на сковородке, — пояснил Сэм, не отрываясь от экрана.

«Какой у меня заботливый братец» — подумал Дин, за ехидством внутреннего голоса стараясь скрыть удивление. Сцапав один бутерброд, он оставил его в зубах и поплелся на кухню — заваривать кофе и очищать сковородку.

На вопрос о загадочном возникновении продуктов, раздавшийся из кухни, Сэм в ответ разогнал всю мистику (только в еде её не хватало), объяснив, что завтрак принесла хозяйка около девяти утра.

Младший оторвался от своей техники и повернулся к брату, обращая больше внимание не на него, а на свой недоеденный бутерброд. Красные уставшие глаза и чернеющие синяки под ними на лице Сэма заставили старшего спросить:

— Ты спал ночью?

Тот удивленно посмотрел на него, явно ожидавший любого вопроса, кроме этого:

— Конечно. Я встал несколько часов назад.

На несколько минут воцарилось молчание — оба вдумчиво жевали еду. Проглотив, Сэм вновь подал голос:

— Дин, я тут подумал: если тот парень имеет какое-то отношение к шиповнику, то может быть он будет накануне полнолуния на кладбище. Эта мысль не желает покидать меня.

— Охотничье чутье, — усмехнулся Дин, медленно прожевывая ветчину, и поучительно продолжил, — ему надо доверять! Я лично считаю, что в полнолуние все кончится, а не начнется. И так же я думаю, что паренек тот, такая же зазубрина в этой гладкой схеме, как и мы с тобой. Наверное, он тоже ищет ответы. Он будет там.

Сэм кивнул:

— Ты предлагаешь прогуляться ночью по кладбищу. Это одно, не впервой. Но как мы найдем его? Не думаю, что дело ограничится точкой на карте.

— Вообще-то, это ты предлагаешь, — недовольно заметил старший. — Но, в принципе, да. Ну, может с помощью ЭМП? Если он как-то связан с призраками, мы найдем его.

— Но оно так звенит, что ночью, в тишине парень за пару километров услышит нас, — задумался Сэм.

— А может обмотаем его чем-нибудь, чтоб слышно не было? — неудачно пошутил старший Винчестер.

Братья переглянулись.

***

«Что-то со мной происходит», — думал Нико чуть отстраненно, — «Ошибся. Трижды,» — он мрачно усмехнулся. Ощущения и шестое чувство кричали ему об отходящей в иной мир душе. Но исходило это чувство не от человека, а (подумать только!) от цветка! От маленького цветка шиповника!

Парень аккуратно достал из кармана веточку, поднял на уровень глаз и стал внимательно рассматривать. Он чувствовал, как жизненная сила, заключенная в ней, стенала, желая вернуться к своему обладателю, но не могла освободиться из оков оболочки. Нико оторвал взгляд от цветка, оглядел стремительно темнеющий небосвод и зевнул. Он не спал уже третий день, перехватывая часы отдыха урывками. Подремав сегодня пару часов после полудня, был разбужен собачьим лаем и ушел в лес, но как ни старался, больше заснуть не смог. Теперь же Царство Морфея так и манило к себе, заманчиво сверкая опавшей листвой и обманчиво гладкой корой.

Ди Анджело мотнул головой, прогоняя наваждение. Вот бы поговорить с кем-нибудь, посоветоваться… Но кто может знать ответы на вопросы, интересующие его?

«Возможно Хирон знает, или мистер Д.» Но общаться с ними не хотелось категорически, не то что просить о помощи. «Да и зачем спрашивать живых, когда рядом…» — он обернулся, вглядываясь в черный массив леса. И в виднеющиеся тщательно сколоченные кресты в его тени. — «… столько мертвых.»

Сын Аида прикрыл уставшие глаза, припоминая расстояние до ближайшего города, в котором был ресторан сети Макдоналдс, и прикидывая свои силы. Зевнув, он понял, что в запасе у него часа три, и исчез.

***

Некоторое время спустя, когда вызванные Нико скелеты вырыли достаточно глубокую яму и парень отпустил их, отверстие быстро стало наполняться подношениями.

— Пусть мертвые опять почувствуют этот вкус, — заученно пробормотал Нико, откупоривая новую банку кока-колы и опрокидывая её содержимое вниз. — Пусть они восстанут и примут это подношение. Пусть они обретут память.

Таким же образом он опустошил и другие банки, а так же пару упаковок «Хеппи Мила», не переставая бормотать нужные тексты на древнегреческом.

Содержимое ямы забулькало и стало увеличиваться в размерах, пока его уровень не сравнялся с краями ямы.

На кладбищем навис появившийся за считанные секунды туман и заглушил собой все лесные звуки. Стало тихо. Вдруг, между могильными плитами замерцали призраки. В них, полупрозрачных, светящихся чуть голубоватым, угадывались силуэты людей. Появившихся было много: на поляне было видно почти три десятка, остальные были скрыты от лунного света лесом.

— Мне нужны ответы! — выкрикнул он, высоко поднимая руку и зажатым в ней цветком. — Об этом.

Некоторые из призраков растворились в тумане, их чуть светящиеся очертания погасли. Другие из них, парящие слишком близко к жертвенной яме, припали к ней, желая глотнуть подношение, но Нико взмахом меча быстро пресёк нечестные попытки, заставить исчезнуть ещё несколько наглецов.

Они быстро растворялись в воздухе. Когда количество появившихся призраков сократилось втрое, всё продолжая уменьшаться, Нико начал тихо паниковать. Он и не думал, что никто из призраков ничего не знает, даже представить такое не мог! Кто-то же должен был видеть… слышать… Хоть что-то!

Наконец не осталось никого. Ди Анджело со звоном вернул меч в ножны за спиной, прикрыл глаза руками и с силой потер их. «Даже мертвые ничего не знают», — отрешенно подумал он и запрокинул в изнеможении голову — «Есть ли смысл спрашивать у живых?»

Почувствовать на себе чей-то взгляд было неожиданно волнительно. Убрав руки и открыв глаза, он огляделся. И едва заметно с облегчением вздохнул: один призрак остался. Его очертания мягко, но уверенно мерцали. Сын Подземного Владыки приглашающем жестом обвел жертвенную яму. Призрак едва заметно качнул головой.

«Его что-то подпитывает» — понял Нико, приглядываясь.

Не его, а её, как выяснилось чуть позже. Молодая женщина поправляла призрачные складки простого, но грубо сшитого платья.

«Это, вероятно, было либо исподнее, либо ритуальное платье»,— мельком подумал сын Аида.

— Не думала, что за подсказкой явитесь Вы, Король-Призрак, — в голосе не было и капли уважения, но говорила женщина спокойно и тихо. Она огляделась, — Да ещё и так далеко от назначенного места встречи. Но я все же явилась на ваш зов.

— Назови себя, — сказал Нико, чуть понижая голос: кричать здесь вдруг показалось ему совешенно неправильным. И дело было вовсе не в самом факте находения на кладбище, а, скорее, атмосфере, возникшей на поляне с появлением этого призрака. Глядя на него, ди Анджело вдруг подумал, что на миг оказался в школе после урока, один на один с пристрастным и дотошным учителем, что теперь глядит на него сверху вниз.

Она на пару секунд замерла, будто вспоминая, и наконец ответила:

— Анита. Так меня звали.

Нико не желал тянуть. Шел уже второй час ночи, парень чувствовал, как дрожат уставшие ноги, а глаза так и норовят закрыться; боялся вырубиться прямо здесь, так ничего и не узнав. Тем более, дольше необходимого общаться с противно-снисходительно глядевшим на него призраком не было никакого желания.

Женщина приблизилась на расстояние вытянутой ладони, и Нико мельком глянул на её черты, чувствуя, как неприятие первого впечатления укрепляется ещё сильнее. Там была явно очень молода, когда умерла: лицо было будто не до конца сформированным, с худым, но округлым подбородком и по-детски мягкими на вид щеками. Но глаза её смотрели неприятно-насмешливо, и будто впитали в себя выражение обиды и оскорбленности. Она будто винила весь мир за что-то, чего лишилась очень рано, ещё при жизни. Но вместе с тем и смирение сквозило в её чертах.