В поисках человечности (СИ)

— Что будете заказывать? — Почти сразу подошла к нему Дита. Других посетителей еще не было, и Бэн радовался, что может поговорить с ней без лишних глаз.

— Присядь со мной, — мягко предложил он, приветливо улыбаясь.

— Меня ждет работа, — холодно ответила девушка, смотря сквозь него.

— На пару минут. Мы просто поговорим, — умоляюще повторил Бэн.

— Что будете заказывать? — Без эмоций повторила она.

— Прекрати, Дита, — юноша поднялся и обнял ее, поглаживая по темным кудрявым волосам. — Я скучаю по тебе, я хочу все вернуть. И тебя! Вернись ко мне, — шептал он ей, надеясь хоть на какую-то реакцию.

— Я... я... — Дита вздрогнула, словно утопая в своих словах, словно пытаясь отыскать, что нужно сказать, продираясь через свою пустоту и отрешенность, Дита пыталась вырваться наружу. — Я должна принять ваш заказ. — Но не могла.

Бэн посмотрел ей в глаза. Все такие же ярко-голубые, бесконечно глубокого синего неба, глаза которые всегда улыбались для него. Они смотрели в пустоту, не замечая ничего, не замечая его и его попытки помочь.

— Не отталкивай меня, ты сама предложила спать со мной. Я теперь не возражаю! — Сейчас Бэн не мог понять, что именно рассердило его в той просьбе. Он был обеспокоен отсутствием госпожи, и ему показалось, что Дита предлагала платить ей за коитус. Сейчас он был готов заплатить сколько угодно, лишь бы Дита позволила просто быть рядом с ней.

Дита не ответила. Юноша отпустил ее, все еще пытаясь уловить ее взгляд, ему было больно и равнодушие бывшей подруги расстраивало лишь сильнее. Девушка медленно перевела взгляд на стол, и словно специально стараясь не смотреть на него, потянулась к Бэну дрожащей рукой. Юноша, вздрогнув, схватил ее тянущуюся за помощью кисть, но стоило ему коснуться ее, как Дита резко отстранилась и мертвым голосом вновь повторила:

— Что будете заказывать?

Она искала помощи. Пыталась бороться. Но ей не хватало сил. И Бэн не знал, как ей помочь, юноша вздохнул и сел на место.

— Яичницу с беконом, пару бутербродов и яблочный пирог. — Печально улыбнувшись ей, он добавил, — если сядешь со мной, я угощу тебя.

— Простите, мне нельзя, — Дита развернулась и ушла на кухню передавать заказ.

Бэн разочаровано опустил голову, но расслабится ему не дали, еще до того как принесли его заказ, к нему подсел Анжело и Ромео. Теперь они стали общаться намного больше и, сдерживая обоюдную ненависть, выглядели со стороны весьма дружелюбно.

— Рано сегодня, — заметил Анжело после приветствия.

— Были тут дела, — расплывчато ответил Бэн. Говорить сейчас с ним не хотелось. Еще неизвестно, в курсе ли слуги Вильгельма, что тот избавился от Уз.

— До меня дошли слухи, что Вильгельм и Катерина разрушили Узы, — как бы отвечая на его вопрос, тихо проговорил Ромео, — знаешь что-то об этом? Нам Вильгельм ничего не отвечает.

— Думаю, это нам всем придется по нраву, — заметил Бэн, не отвечая прямо.

— Это точно, — усмехнулся Анжело и, достав сигару, стал ее раскуривать. — Надеюсь, Катерина найдет, где теперь жить, — ехидно добавил он.

— Катерина – Палач, ей не требуется определенное место, — Бэн проигнорировал издевку.

— Удобно. Ни дома, ни денег. Ничего не надо, — хохотнул Анжело, выпуская на Бэна кружки дыма.

Подошла Дита и поставила перед Бэном его заказ. Спокойно посмотрела на гулей Сенешаля и повторила заученную фразу:

— Что будете заказывать?

— Полный завтрак, мне и Ромео. И желательно побыстрее. — Анжело говорил быстро, за двоих, — Так же столового вина и два бокала. Хотя лучше три, и пепельницу. Нет, стой. Протяни мне руки, — усмехнулся старший гуль. Когда девушка подчинилась, он стряхнул ей пепел в ладошки и рассмеялся в голос, когда она поморщилась.

— Бегом, не задерживайся, — стал подгонять ее Ромео.

Бэн быстро запихнул в себя еду, сдерживая свое негодование. Он бы уже давно прикончил всех этих выскочек, если бы Катерина строго настрого не запретила ему ссориться и драться с другими гулями. Были уже инциденты. Все прекрасно знали, что Бэн сильнее многих, но запрет Катерины делал Бэна беспомощным.

Дита вернулась с кувшином и кружками, Анжело вновь стряхнул ей в ладони пепел, но этого ему было мало и, удерживая ее за руку, он затушил сигару ей об внутреннюю сторону предплечья. Девушка сперва зашипела на него, а потом замерла, неподвижно терпя издевательства. В глазах девушки была чернота и опустошенность, казалось, она даже не чувствует боли.

Сигара потухла, и Анжело подтолкнул ее к служебным комнатам. Дита как кукла шатнулась в сторону и медленно ушла. Бэн не доел и, не прощаясь, оставил гулей. Теперь он понимал, о какой протекции просила девушка. Но даже если он назовет ее своей, это вряд ли спасет Диту от этих мелких пакостей. Анжело не упустит возможности причинять ей боль, а сближение с Бэном могло бы лишь усилить подобные нападки. И Бэн предпочел бы не появляться рядом с ней. Смотреть, как над ней издеваются было невыносимо. И он хотел бы просто забыть о девушке, рядом с которой он был не в состоянии трезво мыслить.

(Кёпеник, 8 ноябрь 1812 год. Ночь). Суббота. (Катерина)

Катерина настигла очередного отпрыска Мары у юго-восточной стороны Мюгеля. За пару недель отпрыск набрался полезных навыков, хотя возможно его обучала сама Мара. Не предполагая, что птенец будет так резв, Катерина подставилась, и новичок разорвал ей шею когтями. Рана от когтей быстро не восстанавливалась и, чувствуя боль и раздражения из-за своей невнимательности Катерина смотрела на рассыпанный перед ней прах. Остался один. Но то, что детеныши учились быстро и знали, как действовать, говорило о том, что Мара их готовила целенаправленно. До рассвета оставалось часа три, и бродить по темным лесам Кёпинека было рисково. Вспомнив про одного должника, Катерина направилась к конюшням на восточной стороне озера Мюгель.

Через полчаса она стояла у невысокого заборчика, построенный только для обозначения границ. Ворота были как всегда открыты и, переступив границу убежища Дмитрия, Катерина прислушалась. Через несколько минут она услышала спешащие шаги. Как она и ожидала сотрудничество с Ясноткой, позволило Дмитрию иметь не плохую охранную систему в своем убежище.

Через пять минут рядом с Катериной стоял Ларс, и удивленно поглаживая свои белесые волосы, ждал ее объяснений. Катерина не двигалась.

— Позови Дмитрия!

— Хозяин занят, и сегодня никого не принимает.

— Позови! — Шикнула она на гуля, и тот покорно помчался в большой господский дом, что Дмитрий использовал для встреч.

Только когда он ушел, Катерина поняла, что хозяин конюшен вполне мог принимать сейчас у себя Яснотку или Эрилес, и Дмитрий не позволит ей остаться. Палач стояла в одиночестве и, размышляя, расстраивала сама себя.

Когда же Носферату, в маске семнадцатилетнего страшненького юноши стал перед ней, сложив руки на груди, Палач поняла, что надо искать другое место для сна.

— Чего тут забыла? — Сердито спросил Дмитрий.

— У тебя там встреча Носферату?

— Нет, и не твое дело. Иди в Берлин, Палач.

— Я должна следить за всем Бранденбургом!

— Что-то не помню таких своих слов, когда ты пропускаешь саббатников в мой дом! Уходи, Катерина, тебе тут нечего делать.

Катерина вздрогнула. Ее гнали и отсюда. Быть ненужной было очень печально. Но еще печальней, что Катерина так и не наладила ни одного контакта за время своей не-жизни. Все ее сторонники были либо запуганы ей, либо связаны с ней Узами. Невольно Палач подумала, что снова придется спать в ледяной земле, и поежилась.

— Я не ясно выразился? Не отнимай мое время.

Катерине показалась, что эти слова произнес Вильгельм. Именно так он и гнал ее последние несколько недель. Палач переборов свою страсть не встречалась с Сенешалем, но от этого тосковала по нему лишь сильнее. По ее щеке непроизвольно скатилась слезинка. Дмитрий никогда не был с ней добр, но благодаря Узам, которыми Катерина насильно связывала Носферату, он был вежлив и выполнял все еще команды.