В поисках человечности (СИ)

(Берлин, Prenzlauer Tor, военные казармы. 8 января 1812 год). Среда. (Бэн)

Ангелина будила его долго. Бэн с трудом выкарабкивался из какого-то кошмара. Он не запомнил деталей, не запомнил лиц и событий, но гнетущий страх не давал ему покоя.

— Тебе снова приснился страшный сон. — Прокомментировала сестрица, заботливо поправляя на нем одеяло.

— Я не помню, что мне снилось, — Бэн оттолкнул ее руки и печально осмотрел их маленькую комнату. — Как же тут пусто.

Женщина вздрогнула и проследила за его взглядом.

— Я тоже жду, что она придет, откроет двери, улыбнется мне и будет смеяться...

— Не надо, — Бэн отвернулся к стенке и вжал голову в плечи.

— Знаю, что и тебе она была не безразлична, не закрывайся!

— Не безразлична. — Подтвердил он. — Я слишком привязался. И мне не стоило этого делать. — Бэн снова повернулся к сестре и сердито свел брови. — Если бы я был больше сосредоточен на дороге, заботился о безопасности, а не проводил с ней время. Я бы не позволил этому случаться, оставил бы в карете и защищал. Я бы справился, если бы не думал только о ней. Зачем я отпустил ее в лес? — Бэн покачал головой, чувствуя, как прежнее разочарование начинает заполнять его. — Я много раз говорил тебе, не привязываться. И сам ошибся, когда сблизился с Дитой. Теперь я сожалею.

— Не вини себя, не надо.

— А кого мне еще винить?!

— Я уверена, она еще жива, и возможно ее хозяин соберется и вытащить ее оттуда.

— Откуда? Из Милана? Не смеши меня! Забудь о Дите, она мертва и … — он запнулся.

— Не хочу так думать! Я надеюсь, она вернется, и снова будет приходить к нам! — Прервала его Ангелина.

— Больше никаких привязанностей! — Грубо остановил ее Бэн и, оттолкнув, поднялся. — И тебе стоит прекратить отношения с Гленом! Сколько лет вы уже вместе? Пять? Это не нормально! Потом сама пожалеешь!

— Мы просто спим вместе. Немного общаемся и все.

— Такие же слова я говорил про Диту. — Бэн сказал это с гневом. — А теперь в моем сердце так же пусто, как и в этой комнате.

— У тебя есть сердце? — Рассмеялась Ангелина, но поймав его взгляд, закусила губу. — Прости.

— Больше никаких привязанностей. Ты поняла? А о Дите забудь. Она не вернется. А если и вернется, то все отношения будут чисто деловые, пусть обучает тебя языкам и все.

— И ты откажешься от нее?

— Никаких привязанностей, — повторил Бэн, словно убеждая себя, — будем общаться. Ну... спать вместе. Если будет время. — Бэн отводил взгляд, ловя в себе болезненные воспоминания счастья. — Но она не вернется.

====== Глава 8. Плата. Часть 08. Противоборство ======

К концу ноября 1811 Наполеон вновь вернулся в Пруссию. Французы развязали войну с Россией, и им требовалась поддержка Густава, но Принц Берлина не желал иметь с ними ничего общего, несмотря на советы Вильгельма. И Берлин был вновь оккупирован. Несколько крупных строений сожжено, более тысячи убитых и город пал почти без боя. Ворвавшиеся французики не постыдились ограбить Берлин еще раз и Каспар с Вильгельмом лишь бессильно опускали руки, понимая, что Густава не переделать.

Но нападение вновь всколыхнуло и без того неспокойный народ. Бруджа сразу решили сыграть на сложившихся обстоятельствах, и в начале декабря было проведено несколько крупных митингов, которые благополучно были разогнаны французскими кавалеристами.

Но Виктория и Изабелла не сдавались. 17 декабря 1811 года Австрия заключила союз с Францией, предоставляя ей воска и средства. И курфюрст созвал срочный совет, на котором было принято решение договориться с Францией пока не поздно. В середине января Вильгельм Прусский выступал с речью перед народом, и, воспользовавшись толпой, Бруджа решили привести свой план в исполнение.

(Берлин, Prenzlauer Tor. 11 января 1812 год. Ночь). Суббота (Виктория Грейс).

Виктория уже вторую неделю не заходила к Григорису и жажда по крови любовника не давала ей покоя. Бэн, после возращения из Вены и говорить не хотел, а Теорон устроил скандал, узнав, что Тори собирается занять пост Примагена. Возможно из зависти, а возможно видел опасность, о которой Виктории было невдомек.

Лишь Робин желал видеть ее каждую ночь. Старший Бруджа еженощно допрашивал о продвижении дел, и Виктория старалась, как могла, чтобы угодить покровителю. Успех ее операции мог повлиять на общее дело. И план, что рисовала женщина в своих мыслях, был безупречен.

Тори и в голову не приходило, что старшим вампирам этот план мог видеться в ином свете. Она вкладывала всю себя, стремясь добиться результата. Робин желал, чтобы за Тори шли люди, чтобы она подчинила себе глупые человеческие массы. И Виктория многого добилась. Расположив к себе самых важных женщин Германии, привлекая внимания политических деятелей и громких патриотов, способных поднять толпу, Тори имела влияния на народ. И когда Бруджа пожелают, этот народ выйдет на улицы, исполняя требования своего руководства.

Было чуть более двух ночи и вампирша чувствовала себя очень неловко, стоя у комнаты гуля Палача. Она скучала, и сейчас как никогда ей требовался совет и поддержка. А Бэн, как она надеялась, мог ей с этим помочь. Но юноша игнорировал ее, избегал общения, не замечал. Гуль и раньше был замкнутым, а теперь, после пропажи Диты он словно окончательно сломался. Виктория не знала его до встречи с инфантильной красавицей, но сейчас Бэн казался Вики совсем иным человеком – черствым, потерянным, мертвым.

Собравшись духом, она постучала. Почти мгновенно дверь распахнулась и на нее уставилась пара сердитых глаз. Женщина с трудом сдержала трепетный вздох, рвавшийся из ее груди. Юноша был все так же прекрасен, как она и запомнила. На нем была тонкая хлопковая рубаха с развязанным глубоким воротом, и из-под ткани ярким пятном вырисовывался свежий шрам на груди. Словно отметина на сердце – красный круг. Из-под рубахи так же были видны его накаченные мышцы и гладкая юношеская кожа покрытая вьющимися колечком редкими волосами. Гуль Палача был красавчиком, и Тори терялась радом с ним, словно девчонка перед богатым соблазнителем.

— Доброй ночи, — произнесла вампирша, стараясь быть как можно приветливей.

— Тори, — произнес он в пустоту, — не сегодня.

Бэн попытался захлопнуть дверь перед Викторией, но она успела поставить ногу, не позволяя ему избавиться от себя.

— Я скучаю, Бэн, может, поговорим? — Женщина сделала жалостливый вид.

Юноша даже не посмотрел ей в глаза. Он легко мог захлопнуть двери, вытолкнув ее из прохода, но стоял и ожидал, когда она уберется сама. У Бэна не было ни малейшего желания говорить с Тори. Потому что Бруджа непременно заговорит про пропавшую подружку, будет надуманно сочувствовать и делать вид, что сопереживает. Но гулю не нужны были сочувствующие и поддержка. Он уже смирился и забыл. Выкинул Диту из головы, как мешающий работе фактор. Выкинул и не вспоминал. А Виктория могла напомнить о том, о чем и думать не хотелось – о потерянной любви.

— Прости, Тори, — Бэн смотрел в пол, — через час Катерина ждет меня на дежурстве. Мне надо собраться и ехать на встречу. Ты не к месту.

Виктория опустила плечи и отступила. Отговорки были разные, но все сводилось к одному – Бэн с ней больше общаться не хотел. Отталкивал медленно, вежливо, сдержанно. Но отталкивал. Тори все же вздохнула и позволила юноше закрыть двери. Оставшись одной в пустом узком коридоре военных казарм, женщина сразу вспомнила о еде. Виктория была не слишком голодна, но прокусить чью-либо шею хотелось нестерпимо.

Преодолев соблазн забраться в соседнюю комнату и подкормиться солдатиком Тори вышла во двор. Ей все еще нужна была поддержка. Тревожить Грегориса не хотелось. К нему она ходила лишь с радостными новостями, чтобы и Носферату никогда не жаловался ей на жизнь. Это было одно из условий их союза. И хотя Узы сделали их намного ближе, чем просто партнеры, они продолжали соблюдать придуманные правила. Так было проще любить и вести дела друг с другом.