Между двух огней (СИ)

‒ Когда появится, передай, что я его жду.

‒ Хорошо, ‒ улыбнулась Марина и лёгкой походкой вышла из кабинета.

Никите нравилось любоваться красивыми женщинами, особенно если они не вешались ему на шею. Марина воспринимала его восхищенные взгляды правильно, понимая, что он просто эстетически наслаждается. А может, она так относилась к его вниманию потому, что знала о нём немного больше, чем остальные сотрудники. Для Марины не была тайной личная жизнь шефа, тем более что один особенно ярый его поклонник частенько наведывался в их офис.

Александр Корн был его старым знакомым, ещё с институтских времён. Алекс, как он любил, чтобы его называли, был для Никиты сокурсником, другом, недругом и конкурентом в одном лице. А ещё его головной болью, и частой причиной звенящих от дикого возбуждения яиц. Он был слишком сексуальным, слишком желанным, слишком опасным. Главной проблемой Алекса было то, что он любил в первую очередь себя, и только себя. Да, он был давним поклонником Никиты Князева, но только потому, что в своё время так и не смог затащить его в свою постель. Иначе его интерес, скорее всего, сразу бы растаял, как снег на солнце.

Во время своей учёбы в институте Никита ударными темпами изучал не только науки, но и себя любимого. По ночам у него были сплошные эксперименты: мальчики, девочки, груповушки, тройнички. Вскоре всё это приелось, и вот тогда и появился Алекс. Он перевёлся к ним из другого вуза и сразу же стал «центром Вселенной». Корн умел и тогда, и сейчас, привлекать к себе всеобщее внимание. Высокий стройный шатен с карими, или скорее цвета гречишного мёда, глазами. Его чётко очерченные губы, на по-мужски привлекательном лице, притянули внимание Никиты в первую же их встречу в аудитории. Он понял, что хочет этого парня, причём до зуда в пальцах. Но делать первый шаг, впрочем, как и второй и третий, а также десятый он в его сторону не собирался. Алекс был представителем «золотой молодёжи» во всей красе. Он вышел из богатой обеспеченной семьи и был уверенным в себе парнем с навороченной машиной, стильными шмотками и завышенным самомнением. Девчонки бегали за ним табунами, желая, во что бы то ни стало, подцепить на крючок. И Никита не раз наблюдал потом их зарёванные лица, когда им популярно объяснялось, что они только подруги на одну ночь. Но таких «бабочек», летящих на огонь Алекса меньше не становилось. Каждая новая красотка надеялась, что ей повезёт больше.

Однажды Никита заметил Корна в одном из клубов в обнимку с симпатичным парнем и понял, что Алекс такой же, как и он бисексуал. Это ещё больше подогрело затаённый интерес. Быть может, Корн его тогда тоже заметил, потому что на следующий день вдруг сам заговорил с ним. Раньше он попросту старался не замечать таких как Князев, потому как было в лом общаться. Кроме Никиты в группе было ещё несколько парней из обычных рабоче-крестьянских, так сказать, семей. Все они получали стипендию, жили в общаге, родители лишними деньгами их не баловали. Никите, правда, было немного лучше, потому как он был местным и жил с родителями. На карманные расходы родители ему подкидывали, да и сам он подрабатывал, ведь у его отца была своя автомастерская, приносящая неплохой доход. Но их маленький бизнес расширялся, и лишних денег всё равно не было. Так что вдруг возникшее внимание со стороны Корна насторожило Никиту, хотя общаться с Алексом ему было безумно интересно. А случайно подслушанный разговор поставил всё на свои места. Корн на него просто поспорил с дружками. Поставил на то, что трахнет Никиту и снимет доказательство на видео.

В первый момент Никите ужасно захотелось найти Корна и набить ему морду, но затем здравый смысл взял верх. Он решил сделать по-другому. Проучить зазнайку и выскочку. Никита, из всех своих актёрских способностей, смущаясь аки красна девица, пригласил Корна в клуб, весело провести субботний вечер. Дружки, мотающие информацию на ус, конечно же, были рядом. У Алекса от предвкушения глаза загорелись. В том клубе можно было снять комнату, чтобы потрахаться. Они неплохо провели время в клубе: танцевали, пили коктейли, болтали. А потом Никита сам потянулся за поцелуем, вынуждая Алекса начать действовать. Тот и начал. Оказалось, комнату он заказал заранее, как и установил там видеокамеру.

Никита сводил парня с ума, активно возбуждая и не давая ему времени о чём-либо задуматься. К примеру, почему жертва спора так легко пошла на контакт? В какой-то момент Корн излишне расслабился, уверенный, что всё идёт так, как он задумал и именно тогда Никита сделал свой ход. Он умело и быстро заломил Корну руки за спину и связал его же брючным ремнём. Затем, под громкий мат «воспитанного» мальчика раздел его, собрал одежду, сложил вещи в пакет и ушёл из комнаты, оставив там голого и злого Алекса. Пакет с вещами он отдал его дружкам, дожидавшимся результатов спора в зале.

На следующий день они с Корном подрались. До сбитых в кровь костяшек на руках, до разбитых носов и шикарных синяков под глазами. А потом они стали друзьями. Никита заставил Алекса посмотреть на себя другими глазами и увидеть не только сексуальный объект, но и интересного человека. С тех пор они начали тесно общаться, по-прежнему конкурировать, иногда драться и просто соревноваться. Никита его до сих пор хотел, но прекрасно знал, что прогибаться под Алекса Корна нельзя. Себе дороже обойдётся. Это красивая сексуальная зараза была для Князева как чемодан без ручки: и носить неудобно, и выбросить жалко.

‒ Никита, я лоханулся! ‒ гаркнул Климов, врываясь в кабинет Никиты. Тот оторвался от бумаг и удивлённо уставился на своего начальника безопасности, соляным столбом застывшим посреди кабинета. Марина тихонько прикрыла за ним дверь.

‒ Странно, раньше с тобой такого не бывало. Что случилось-то?

‒ Чувствует моя задница, что Корнилов нас надул, ‒ выдохнул Игорь, усаживаясь на любимый диванчик.

‒ Чувствовать задницей моя прерогатива, а ты должен думать головой, ‒ ответил на эту реплику Никита, отодвигая бумаги и глядя на подчинённого и друга.

‒ И на старуху бывает проруха, видимо, это про меня, ‒ вздохнул Климов. ‒ Ребята вчера улетели, а сегодня я не могу до сих пор с ними связаться. Телефоны молчат.

‒ Странно, ‒ задумчиво произнёс Никита. ‒ А Корнилов?

‒ У него тоже. Мне сразу что-то не понравилось в этой его истории с банком. Но делать было нечего, это был наш шанс спокойно вернуть деньги и вытащить компанию. Я вроде всё предусмотрел. Да и сын его у нас остался. Ты парня видел?

‒ Нет. У меня появилось настроение развеяться, и я ночевал в городской квартире. А что? У меня его фотографии Анюта забрала, оставила только краткую биографию и медицинские выписки, которые ты мне приволок. Я понятия не имею, даже как он выглядит.

‒ Понятно. А вот мне показалось странным то, что я увидел в квартире Корнилова. И мне всю ночь не давало это покоя. Он пытался нас убедить, что заботливый отец и воровать начал только ради излечения сына.

‒ И?..

‒ У парня допотопная коляска, в квартире нет никаких нужных приспособлений для облегчения жизни инвалида, следов какой-либо сиделки тоже нет. Это меня и насторожило. С раннего утра я рванул к ним домой. Сердобольные старушки уже сидели на лавочке и мило беседовали. Так вот, Никита, я узнал, что парень после аварии почти не покидал квартиру, только иногда в больницу Пётр его возил. К Корнилову соседи относятся с пренебрежением, а покойную жену искренне любили. Сейчас жалеют его сына. По их словам он талантливый парень и очень хороший. А ещё меня ждало весьма неприятное известие, заставившее носиться по городу всю первую половину дня.

‒ Что-то от твоих новостей у меня самого начала задница чесаться. Неприятности почуяла, ‒ произнёс Никита, мрачнея с каждой минутой.

‒ Корнилов неделю назад продал свою квартиру. Там с вчерашнего дня новые жильцы. Вещи парня аккуратно были сложены и вынесены в гараж. Я их забрал.

‒ Чего? ‒ вскинулся Князев, широко открыв глаза.

‒ Того! Некуда парню возвращаться. Он бомж теперь, ‒ цыкнул языком Климов.