Морок (СИ)

— А если нет?

— Ты уже простил. Иначе б я, кочерыжка фантомная, не стал бы топтаться по сердцу, которое я, твоя глубина, вижу лучше тебя!

Вадим, снесённый напором таких фраз, подрастерял пыл и неуклюже спросил, не имея сказать ничего большего:

— Как же я смогу с ней… когда-нибудь? Я же застрял в этой аномальщине. И смогу ли выйти вообще?

Монах натянул на голову капюшон, словно подытоживая разговор, опустил подбородок.

— Я не говорил, что ты не сможешь выйти. Я говорил о выборе! Который сделаю не Я, подкожная суть, а Ты, разумный практик. Не прощаюсь… Увидимся…

Зорин, почуяв занавес, неожиданно созрел для вопросов. Торопясь вытолкнуть хоть один, он открыл рот и замер, как показалось. На самом деле замерло всё вокруг него. Воздух стал плотный как бумага. Огонь, камин стали нарисованы на этой бумаге, а фигура в плаще стала контуром рисунка. Вадиму почудилось, что дышать он не сможет этой текстурой, что и сам он не плоть и кровь, а набросок карандаша. Набросок, который не жалко подтереть ластиком, коль понадобится… Он с силой втянул в себя, сопротивляясь мороку, пытаясь сбросить наваждение, вырваться. Бумага жалобно треснула, идя на разрыв, и Вадим замахал отчаянно руками. Ему показалось: он потерял под собой опору. Однако, ноги нашли траву, Вадим и в обуви мог угадать почву. В лёгкие ворвался ветер, а луч солнца заставил сощурить глаза. Из ушей вытащили пробки, и звук живой тайги заполонил голову.

Они стояли, в одинаковой манере встряхивая головы, и неверюще моргали. Ни бараков, ни часовни, ни двора, ни кола, не было ничего. Солнечная полянка, лес, неба синь и они, трое…

ГЛАВА 13

Вода в канистрах не исчезла. Хотя исчезло всё, что имело связь с этой водой. Колодцы ушли в связке с двором при часовне. Двор ушёл, потому что часовня распорядилась исчезнуть, а все прилегающие к ней объекты: бараки, колодцы, грядки, обрезанные кустики и дым из трубы не преминули последовать за часовней. Фантом есть фантом. Однако вода… Вадим вылил в ладонь булькающую массу влаги и приложил пятерню к лицу. Вода оставалась водой. Мокрой, ощутимо насыщенной, настоящей. Уравнение не складывалось. Ответ предполагал: либо есть, либо нет. В деле выходило нет. С маленькой крохотной поправкой: не всё нет…

Полминуты не прошло, а Зорин встрепенулся, вскинул руками:

— Где? — В горло будто воткнули кляп. Он с трудом отхаркнул мешавший речи комок. — Где Наташа? Где Ваня?

И сам испугался, потому что знал ответ. Но ещё надеялся. Тупо надеялся, что ребята просто отошли… Мало ли куда? Да элементарно пописать! Наташа. А Ванька в сопровождении. Отчего бы нет? Но ныло под сердцем: ты знаешь, это не так!

Он глянул на Люсю, самое естественное, что он мог сделать. Та несмело молвила:

— Они шагнули.

И всё стало ясно. Будто узаконили крамольную мысль.

Сорок минут спустя трое из пятёрки сидели у вполне реального костра и прихлёбывали довольно осязаемый чай из не вполне адекватной воды. К чёрту бы эти заморочки…

Молчали. Давно молчали. Потому что знали достаточно. И не знали ничего по сути творящихся вещей. Глухо в мозгу проворачивал неповоротливый вал. Вадим чувствовал, что медленно сходит с ума…

— Предложения? — Сказал он очень тихо, но в затянувшейся молчанке прозвучало громко. Сказал в никуда и ни кому глазами не обращаясь. Ему не ответили, хотя не сомневался: услышали.

Он взглянул на Олега. Тот поглядел на Люсю. Тогда и Вадим поглядел на ЗНАЮЩЕГО БОЛЬШЕ.

— Не знаю. — Люся виновато подёрнула плечами, но спустя добавила: — Скажем, я знаю, но тебе это, Вадим, не понравится.

Вадим перевёл взгляд на Олега, но тот опустил глаза.

— Так! — Вадим выпрямил спину. — Я правильно понял? Речь, чтобы уйти каждому отдельно?

Все понимали, о чём он. Полуслово и даже шестая слова сейчас восполняли любую недомолвку.

— Верно, нет?! Я правильно вас понял?! — Он почти кричал, но потом осёкся и спокойно обратился к Люсе: — Я правильно понял, Люся?

Людмила неожиданно громко ответила, в характер его крику:

— Верно! Ты правильно понял! Только так и не иначе! Каждому из нас было предложено уйти. Но отказались только трое в силу своих личных причин. Ваня, Наташа — это отдельная статья. Подсознание умеет давить нужные рычаги, но не факт, что мы продержимся больше. А нужно ль сопротивляться, вот в чём вопрос?! Когда несёт по течению, не лучше ли поддаться течению?! Вадим, ты же умный! Почему ты оградился стеной от того, что есть? ЭТО Вадим сильнее! Этому надо поверить и идти. Иначе клиника…

«Клиника… клиника… клиника…» — отдалось тут же в голове и эшелоном покатилось по шпалам. Зорин взглянул на небо. Безбрежная синева предвечернего дня не таила в себе никаких мистических рисунков. Где рядом в полумили прокричала хрипло кедровка. Подхлёстывал с северо-востока прохладный ветерок и дым костра пах тягучим смоляным дымом. Как и положено ему пахнуть. Тайга уводила звуками, и не было тайны в живой череде жизни. Можно всё списать на усталость и распалённое нервами воображение, но отсутствие двоих, реально настоящих человеко-единиц из его группы не влезало в обычный формат.

— Самое дикое и смешное… Я в это верю! — Вадим устало потер веки и нежданно обнаружил: его колотит мелкой дрожью. — Меня заботит другое. Куда принесёт нас это течение? Если каждый рознью уйдёт в иную форму существования, пусть с гарантией выбора, что в итоге будет и, в конце концов? Один вернётся, а двое-трое предпочтут эту самую нирвану? Кто в лес, кто по дрова? А мне как с этим жить? А?! Людмила?! Я в ответе за каждого члена команды! И слова, что никто не умер, а просто не наплавался всласть, мне лично утешения не принесут! Я вас сюда привел, и, стало быть, я кровь из носу должен вас отсюда увести! Всех Четверых Вас должен живыми возвернуть домой!

Олег, ты служил. Ты знаешь, что такое ответственность. Давай, не молчи! Давай, разговаривай! Не сиди сычом!

Головной встряхнулся, словно его окатили холодной водой. Потоптался взглядом как на экзамене, отхлебнул из чашки и не совсем уверенно сказал:

— Надо как-то их вытаскивать…

— Вот! Уже лучше! — С сарказмом заметил Зорин. — Уже конструктивно! Наташу с Ваньшей надо вытаскивать, цель обозначена! Только как… я ума не приложу.

Некоторое время они просто слушали треск прогораемых сучьев. Молчание не приносило покоя. Мыслей не было и хуже того: Вадим чувствовал, как одиноко он вязнет в болоте своих амбиций. Было видно: Люся не разделяет его направленности, это ладно… Бабий язычок знай свой закуток! Но Олег… Куда подевался Олег? Словно шторой огородил себя, затемнил что-то в голове и в просвет не выносит. Скверно когда единодушия нет. Очень скверно…

— Люсик? — Порушил тишину Олег. — Ты как, по-прежнему можешь входить ТУДА и выходить?

Куда «туда» не требовало уточнений. Люся в ответ только кивнула. Олег развернулся к Вадиму.

— План такой. Мы отпускаем Люсю и ждём. Ждать — это всё что мы умеем, Николаич! Как ни печально… А Люци попробует их найти и по-сестрински дать тумака. Да, моё солнышко?

Людмила просияла глазами и снова кивнула. Вадим призадумался, и было над чем. Ярко бросилась перемена в Олеге. День назад он устраивал скандал по поводу жёниных «проходов», искреннее переживал, беспокоился, а сейчас спокойно отправляет её, без тени страха в глазах. Ну и ну!

Зорин перевёл взгляд на Люсю.

— Что думаешь, Люся? Это вариант?

— Не стану лукавить, вариант не ух-ты, но лучше, чем ничего.

— Почему не ух-ты?

— Видишь ли, вероятность поиска сводится к одному шансу из тысячи…

— Здрасте, жопа, не скучай, это почему так?

Люся улыбнулась то ли скабрезной игре слов, то ли ребячьей простоте Вадима. Ответила снисходительным тоном учительницы начальных классов:

— Дело в том, что когда я вас водила общаться с вашим подсознанием, то делала это через свой континуум. Через свою кроличью нору. А ребята ушли каждый по своей линии. И пути эти вряд ли сообщаются. Попасть я к ним могу, если только они сами меня к себе проведут. Понимаете? Но есть надежда…