Морок (СИ)

— С какой лодкой? — Спросила Наталья. По возвращении Ваньки, она не знала, как к нему относиться. Внешне он оставался тем же, но перемена… Перемена явственно была.

— С лодкой это ладно! — Отмахнулся как от незначительного Иван. — Главная фишка в том, что оба мы: суть и подсуть — являемся единым целым. Одним существом. Это как два в одном, помните рекламу? Только он — внутри и зашифрован, как выразился Вадим, а я… Налицо открыт и доступен. И живём мы тоже… Я в материальном, а он — в энергосущем мире. Я… волнуюсь счас, и по ходу объясняю не так здорово, как объяснял он мне сам…

Иван запнулся, теряя нить, но коллектив, уже заряженный его энергетикой, кинулся его подбадривать.

— Напротив, Ваня, ты всё доступно излагаешь. — Веским голосом произнёс Вадим. — Не волнуйся. Где надо, мы переспросим.

— Ванька, ты профессор. — Наташа заискивающе улыбнулась и прижалась к его плечу.

— Точно Ванёк говорит — Подверждающе кивнул Олег. — Раздвоение личности в этом самом портале, ну… Это в порядке вещей. И второй действительно может всё. А ты как окунь. Только рот разеваешь…

— Чудно, мужчины! Завидую я вам. — Зорин невесело усмехнулся. — Мне бы со своим встретиться. Глубинным. А то даже за дверь не пустили.

— За какую дверь? — Спросила вдруг Люся. Всё это время она молчала. Но как-то… В себя молчала. Не по Люсиному, а… По-другому. Зорин, поймав её глаза, подумал, что сказать ей — есть что. Только наблюдать ей… Стратегически важней.

— Да так… — Помялся Вадим. — Похоже, это мой корневой образ.

— Дверь?

— Дверь.

Людмила вновь замолчала, а Ваня, тем временем, воодушевлённый продолжал.

— Понимаете, он мне много чё заряжал, только я не всё вкурил, точнее может, недопонял. Возможно, подзабыл, ну, это ладно… Где как вспомню, доскажу! А главное — я ему, значит, говорю… Как из этой шляпы вылезти можно? Нам тут, что, край? А он… Нет тут такого понятия как физическая смерть. И понятия времени тоже нет. Вы подвисли ребята, и ходите по кругу. Часовня — это призрак, бред, фикция, но это не ваш бред, а родившийся до вас. Вы только, дескать, обновили оградку и внутри там где поприбавили в хозяйстве. А ваши воплощённые сказки — это день Сурка и ваши же привидения. Ну, это всё ягодки! Здесь, грит, на Холме настоящий пробой между вашим материальным миром и нашим тонким. Стенка хлипкая. Поизносилась. Путешествовать можете не только вы к нам, но и наши чудо-энергии к вам. Как?! А просто… Допустим, подумали вы о чём-то, вспомнили то да сё, загнались по-старому. Просто испугались. Переволновались, одним словом. А это шняга, стресс, значит… Каким-то макаром уходит по воздуху в этот пробой. В тонкий мир. А там — в каких-то отстойниках тусуются сгустки плохой энергии. Чёрной энергии. Той, что выписывает нам кошмары в наши сны. Только тут посерьёзней, чем сон. Всем нашим страхам, волнениям чёрная энергия в тонком мире выдаёт плоть и кожу. А затем отправляет обратно к нам. В реальность! Получите и распишитесь! Вот…

Ваня замолк, давая информации осесть в головах, и стало видно: он преуспел в эффекте паузы. Молчали все. Новость не казалась потрясающей. Не казалась абсурдной. Она казалась последовательной. Их помаленьку подкармливали чудесами, чтобы вскоре не удивить совсем большими порциями. Теперь шок не был шоком, и за неверие прятаться было смешно. Молчали все…

Вадим молчал, потому что молчал… Информация была остра как нож и требовала осмысления. Олег — потому что давно согласился со всем, что здесь творилось, и будет твориться. Люся молчала давно. Подчёркнуто знающе молчала. Единственная, кому молчание доставляло неудобство, было Наташа. Она и поспешила скорей порушить зябкую молчанку.

— Батюшки! Но это же… Оф-ф… — Она глубоко вздохнула. — В детстве я читала сборник фантастических рассказов. В одном таком рассказе пилоты корабля высадились на какой-то планете. И там с ними стали происходить странные вещи. Все их когда-то детские страхи получили материализацию. Оказалось, воздух планеты способен выстраивать несуществующих страшилищ. На клеточном уровне. Подумал — получи… Разве Ваня сейчас говорил об этом?

Наталья, тесней, всем телом прижалась к Ивану, и тому пришлось заключить её в крепкие объятия.

— Материализация страхов? — Вадим разлепил губы. — Забавненько. Похоже, Наташа, мы читали с тобой один рассказ. Покидая в спешке планету, астронавты случайно захватили воздуха с той планеты, и им пришлось бороться со своим воплощённым страхом в космосе.

— Да-да, точно! Этот рассказ. — Закивала радостно Наташа.

— Роберт Шекли.

— Чего?

— Писатель — Роберт Шекли, а вот название рассказа не припомню. Ну, это ладно… — Вадим почесал за ухом. — У нас не космос и не планета, да и бластеров нету с собой. Пуля… Годится ли?

— Физически воевать с ними не потребуется! — Уверенно заявил Климов. — Мне так объяснили. Любой образ, проскочивший в наш мир в нашу реальность, живёт не более… Где-то порядка двадцати минут. А потом — как мыльный пузырь. Сам по себе… Вред здесь может быть только психологический. Ну, так знаете, увидел и обмер. Пожалуй, первый обстремается тот, кто родит фантазию. Я так думаю… А остальные лишь познакомятся.

За короткой паузой проворчал Олег.

— Чёрт! Да это ещё хуже, чем детские чудовища! Это значит: каждый обнажится по полной… Это же иллюстрация мыслей. Буквальная!

— Да-а… — Задумчиво протянул Вадим, соглашаясь. — Лучше уж монстры, чем вот так… Крик наизнанку. Зачем же, спрашивается, мы ходили каждый в свой туннель? Чтоб в итоге раззвенеть о своих гнойниках ЗДЕСЬ? Глупо…

— Не хочу! — Зло, через сжатые зубы выдавил Олег.

— Понимаю и сам не хочу. — Грустно улыбнулся Вадим. — Верю, что у каждого найдётся, что скрывать.

— А давайте… — Выдвинулась Наташа и замолчала, подбирая слог. — А давайте, сами откроемся, что у кого и как… Ну, вот как Люся, например. Ей ведь тоже не сразу далось. Откровение, в смысле. Ну, давайте! Всё равно ведь всё узнается. А так… Легче всем будет.

Наталья переждала гнетущую паузу и лучезарно улыбнувшись, продолжила:

— Ну, какие наши грехи, чтобы стыдиться?! Грешки, поди, у всех… Кого, если обидели, извинимся! Кто нас обидел — простим! Ну, чего вы скуксились? Не людей же мы убивали!

Внутри Зорина что-то дрогнуло, оборвалось. С трудом он сказал то, чего бы никогда, никогда не сказал:

— Я… убивал… — Свой голос показался ему чужим, незнакомым. Тем не менее, он глухо докончил: — Воевал я…

Неловкость первой фразы должна бы оправдать вторая. Но этого не случилось… Зорин не понимал, зачем он вообще открыл рот. К чему откровенничать? Ай да, Наташа…

Наташа, к слову сказать, вытаращилась на него, словно увидела впервые. Удивлённо. Круглыми глазами. Не мигая. Треск прогорающего дерева как никогда резал слух, заполняя тянущиеся разговорные разрывы. Вадим сглотнул тяжёлый ком и решил докончить откровение.

— Чечня, девяносто пятый… Война. — Кромсая окончания, он старался ответить именно Наташиным глазам. Но там что-то изменилось. Удивлённые беличьи глаза сменили своё выражение. На какое, Вадим не понимал…

— Там было всё просто. Предельно просто. Или ты… Или тебя. Других решений жизнь не принимала. Вот! Такие у меня демоны внутри…

Олег… Спасибо ему. Спас, не давая молчанию, вырасти в километры…

— Тут без вопросов. Вадим! Тебя поставили перед выбором. Так? Ты не мог иначе и вины твоей, я считаю, нет. А демоны, если у кого есть, так это у меня! И говорить о них я не собираюсь! И не просите! Не готов!

— И я не готов. — Вторил фразу по другую сторону костра Климов. — Извини, Натулик, но там… — Он потрогал свою грудь. — Сугубо личное. Самому бы разобраться. Прости…

— Да я чё… Я как лучше хотела. — Наталья растерянно заморгала. — Смотрите сами…

— Ладно! — Резко отрубил Вадим. — Давайте подойдём к вопросу деликатно! Если вдруг и вылезет такая заморочка… Материализация! Каждый, надеюсь, узнает свой груз сам. Так?! Если физической опасности действительно нет, то… Один на один. Каждый… Сам. Вот! А остальные рядом. Подле. Но уши не греют. Я путано, но вроде ясно донёс мыслюху?