Морок (СИ)

— Хорошо с тобой! — Ваня сладко потянулся. — Только сдаётся, друже, пора мне… Наши, наверно, меня с факелами ищут.

Давид повернул голову.

— Ты ведь второй после Олега?

— Ну… да!

— А вы его, поди, с факелами искали?

— Да нет. Олежка как-то реактивно прогулялся. В минут так пять. Или десять. Пришёл сам не свой…

— Вот! — Прервал его речь Давид. — Вот и ты тоже уложишься в этот стандартный промежуток. Здешнее время суток, браток, — это твоя привычка его наблюдать. Ты не можешь иначе. Сколько, по-твоему, прошло, как ты здесь?

— Где-то около часа.

— Будь у тебя наручные часы, Ваня, ты бы с удивлением обнаружил, что они у тебя не ходят. ЗДЕСЬ не ходят. Здесь нет того, чтобы требовалось измерить количеством пройденных кругов по дужковой оси. Время здесь — нонсенс.

— Как же вы тут живёте? — Присвистнул Климов.

— Мы? — Вопросом усмехнулся Давид. В зрачках его полыхало отражение огня. — В том-то вся и соль, коллега, что живёте вы! И умираете вы. А мы — спутники-циклоиды. В общем… Долго это объяснять, да и… И не уложиться это сразу. С твоим набором мышления. Ассоциативным набором, где вода — мокро, а огонь — жжётся, тебе легче видеть и понимать мою демонстрацию как волшебство, фокусы, копперфильдство. Так? А ведь с моей стороны понимания, никакой тут мистики нет. Как сказал бы электрик, включив фонарик в хижине папуаса.

— Ха! — Скривился в улыбке Ваня. — А ты недурственно шутишь!

— Да есть в кого! — Улыбнулся глазами Давид и вроде как смягчил тон. — Ну, правда, Ванюш, чтобы всё объять ЭТО и охватить, нужно даже не время. Необходимо желание. Сверхжелание. Порыв. Твой порыв! Перестроиться… Выйти умом за разум и главное: суметь вернуться из-за разума в ум. Несоблюдение второго условия чревато клиникой и поэтому… Давай лучше оставим попытки углубиться в чужой мегаполис. На вопросы типа: да или нет, я отвечу. Пожалуйста! Задавай… Мы, кажется, рассматривали время, да? Та вот. Час, пять часов, сутки, сколько хочешь ЗДЕСЬ, а там у ВАС во внешке накрутит лимитные пятнадцать минут. Воля с! Люся ведь об этом говорила?

— Люся, Люся… — Пробормотал Ваня, хватаясь за соломинку. — Почему она? Почему СЮДА проводит она? Почему она больше всех знает? Что с ней твориться? Что вообще здесь происходит? И когда… Когда всё это с нами закончится?! Вот наболевшее, Давид, который не Давид… Попробуй-ка, ответь моим земным мозгам, не влезая в глубоководье, оно мне и не надо!

Давид с показным глубокомыслием потёр мочку уха.

— Попробуем систематизировать твои вопросики. Расставить в нужной последовательности! Я, видишь ли, не собираюсь задымлять твой мозг, выворачивающими представление, механизмами вселенной. Я обрисую ситуацию доступным тебе языком. Начну с того, во что вы влипли… Земля, если тебе известно имеет защитное поле. Своего рода колпак или стакан, как тебе угодно… Который в силу своих особенностей и предназначения хранит планету от попадания в её область крупных метеоритов. Часть, попросту сгорает, не долетая. Те, что помельче, искривляют траекторию и, отклоняясь, уходят в нейтралку. Однако, как и любая защита, стакан имеет слабые места. Тогда-то и случаются такие памятные падения, навроде Тунгусского происшествия и других, менее ярче… Но речь о другом. Физический рациональный мир со всеми вытекающими законами физики, химии, биологии покрыт одеялом другого, более тонкого мира, где работают совершенно другие принципы и законы. Тонкий мир как бы является спутником мира материального и ни в коем случае не имеет с собратом точки пересечения. Отсюда, вероятно, и вытекают теории о параллельности и зеркальности. Тем не менее, оставим эту тему пережёвывать фантастам, а сами для ясности рассмотрим следующее. Тонкий плед тонкого мира, представь себе, тоже имеет слабые места. Места эти, словно попорченные молью, имеют сквозные дырочки-прокусы, но это так, для образности… А на самом деле, стенка разделяющая миры, настолько истончена, что через неё, как через папирусную бумагу просачивается чуждая мирам информация. Любое пограничье без пограничников чревато нарушением пресловутой границы. Так?! Что, в общем-то, и происходит на этом Холме. Здесь, скажу для метафоры, чёрная дыра, настоящий пробой. Своеобразные двусторонние ворота, куда ныряет единовременно сознание и подсознание. Любой здравомыслящий, ясно думающий, угодив в такой ощип, непременно попытается вырулить с помощью логики и обоснованных умозаключений. А когда упрётся в тупик, сведёт всё к мистике, галлюцинации, мороку, проклятию. Хочешь услышать мою резолюцию? Так вот: научность подхода, логика там и анализ — это ошибка несомненная! Мистификация — это отчаяние. Крайняя мера преддепрессивного состояния, что тоже не меньше ошибка.

— Что же делать? — Тут же предвосхитил Ванин вопрос Давид. — В прямом смысле слова — ничего не надо делать! Надо научиться правильно оперировать мышлением. Не буром нахрапом, а глоточек за глоточком. По капельке, с паузой и расстановкой. Надо вжиться в этот подмир, усвоить его основы основ и тогда…

— Вдруг запляшут облака! — Поддразнил рифмой Иван. Ему было интересно, но в тоже время клокотало двоякое чувство тумана и досады. Досады на непостижимость…

— В каком-то смысле, запляшут. — Улыбнулся Давид. — Вашей ситуации это бы помогло. Тут на Холме вы волей-неволей замкнули круг и теперь топчетесь по нему, высасывая из воронки всё больше и больше новых фантазий. Что вы усвоили? Что часовня — это фикция? Да, безусловно! Часовня — это гостья из тонкого мира, но родили её задолго до вашего появления. Вы лишь пополнили её внутреннее убранство. Зато ваши произведения — повторяющийся день, голоса и голограммы вас самих.

— Люся, помнится, говорила то же самое…

— Люся?! Давай рассмотрим Люсю. Ты спрашивал, почему она? Попробую ответить. У девушки ярко выраженная тенденция подсознательной моторики. Сказать простым языком: её под я передавливает её саму. Это значит, что она быстрей видит и понимает, легко учится и, как сама вам говорила, может менять и развивать псевдо-действительность в своём измерении. Обходясь без дубль-двойника.

— Значит…

— Нет, не значит! — Перебил Ванину мысль Давид. — Не значит, что она вас вытащит. Подсознательно тонкий мир — это её стихия, а так как в девушке весы не равны… Боюсь, доминант перестроит её не в вашу пользу.

— Давидушка! — Попросил Ваня. — Давай, попроще, брат! Я не совсем догоняю…

— Ну, проще сказать, она уйдёт.

— То есть… Куда уйдёт?

— Вы перестанете её интересовать, и она уйдёт в тонкий мир, в своё измерение.

— Что ты счас… Что ты городишь вообще?! — Климов аж привстал с шезлонга.

— Я не пророк, Ванюша, но это тенденция и перспектива развития. Хотя могу ошибаться. Давай лучше рассмотрим все кандидатуры. Олег. Личность сильная, амбициозная. Далеко не дурак. Но его раздирают внутренние противоречия, можно сказать комплексы. Эмоциональный фон не даст ему, как следует разглядеть главного. Следующий… Ваня. То есть ты… Умён, хитёр, ловок. Умеешь даже договориться со своей подкоркой. Однако, есть минусы. Язвителен и полон сарказма, когда это не нужно. Это мешает, ой как мешает, поверить в то, что я сейчас говорю. Наташа. Человек лёгкий и легковерный. Но, увы! Её эфир полностью перегружен. Другим… — Давил неловко откашлялся и резко съехал на следующих: — Люся. Говорил. Мечется, а это уже плохо. Остаётся Вадим. Вадим Зорин. Огромнейший плюс — чувство ответственности и желание любой ценой выправить ситуацию. Минус — это мало знаний. Ему бы данные Люси, а так… Мало того он эти знания поневоле отталкивает. Своим закостенелым скепсисом. Да, он, конечно, либеральничает с мистикой, дескать, поиграю в леших, домовых, но… Он прагматик и логик, и это трудно в нём убить.

У Климова жутко зачесалась борода, скорей на нервной почве, чем просто так.

— Какие знания нужны, Давид? Мы что сюда учиться пришли? Сунули нос по неосторожности, бывает… Не будем так больше делать, извините! Ты бы замолвил там словечко… Перед Вашим Главным.