Морок (СИ)

— Занятно, маэстро! Весьма… — Иван причмокнул языком (или ж это тоже игра разума?) — Хотя дико, сумбурно и не научно. Я всё правильно понял?! На всё неясное непостижимое мы надеваем свои одежды, свои критерии, а если размерчик не подходит, выбрасываем сон из памяти, так?! Сон в жилу мы разворачиваем в великолепный боевик с романтической концовкой. Помнится, случалось мне такие сны переживать, не скрою. Спасибо, брат! Но вот как быть с кошмарами? За это я не могу тебе спасибо сказать…

— И не надо. Кошмар — это отдельная тема, больная даже для меня. У нас нет понятий добра и зла, однако, существуют поры, куда массой засасывается негативная энергия. Эти носители грубы по своей структуре и имеют тяжёлую давящую вибрацию. Не имеющие возможность примкнуть к здоровым носителям, они создают свои «чёрные дыры», свои государства, куда нередко заносит наше подсознание. Они словно ямы, словно магниты, притягивают блуждающее эго, захлопывая двери за собой. И тогда человеку, в силу его воображения, стресса, усталости, видится чёрный безысходный кошмар. Должен заметить, страдаю, как раз, я. Давящая, гнетущая вибрация выматывает, высасывает, опустошает меня, вселяя неуверенность и животно-панический ужас. Человек же, в силу своих фантазий, рисует себе монстров, жутких страшилищ, малюет тёмные комнаты и вообще склонен гиперболизировать масштабы… Разорвать такой плен может только сам спящий: усилием, либо криком пробудившись.

— Да-а уж… — Ваня задумчиво поглядел по сторонам. Невероятная внеучебная теория об энергетических сущностях в каком-то непонятном ему запределье выворачивала мозг наизнанку, но что самое странное: каждое слово Давида принималось на веру. — А что, нельзя как-то игнорировать эти самые чёрные государства?

Давид виновато развёл руками.

— Увы, Ванюша! Хотелось бы игнорировать, да не всё так просто. Порой настроение сознания задаёт ход подсознанию. Да-да! Депрессивное преболезненное состояние выталкивает нас именно на эти самые государства. Ищи причину в себе! Я не стану умалять и свою вину: случается, часто попадаю сам, но ещё чаще… Помощник мне ты. This is the order of things (таков порядок вещей). Ты что-то хотел спросить?

— Да не… Я… В общем, всё это похоже на бред…

— Разумеется. Забавляет меня то, что ты в этот бред веришь.

— Я?!

— Ты. Но давай сделаем перерыв в нашей беседе, дабы мозги у тебя не склеились полностью. Надо разбавлять скучные разговоры событиями, да?! — С этими словами Давид выглянул за борт. — Высоковато поднялись… В пору делать посадку! Как тебе войти штопором? Слабо?

И пока Ваня раскрывал рот для ответа, уже боясь догадаться, Давид что-то там сделал: лодка… Сильно накренила нос вниз, да так, что Иван клещом вцепился в скамью, чтоб не слететь на Давида. Затем незамедлительно понеслась вниз, геометрически рождая угол в 45 градусов.

— Э-эй, блин, какой штопор! — Заорал Климов, откидываясь спиной. — Помилуй, я только жить начинаю!

Скорость увеличилась разы в два, и, судя по бешено приближающейся водной вертикали, надвигался реальнейший штопор. Живот стянуло сладким страхом, а горло сдавило. Оттого и родился вымученный шёпот.

— Кончай, Копперфильд… Это наверно больно…

— Ты же уверен, что всё во сне! — Успел крикнуть Давид, и лодка… Мягко, совершенно нереально загасив инерцию, выпрямила нос и шлёпнулась о водную гладь на удивление смешно и просто. Будто хлюпнулась она, брошенная с недалёкого мостика, а не неслась сейчас тараном с высоты птичьего полёта.

Горловой ком ещё не успел отмякнуть, а ещё к досаде растревоженный желудок грозил сократиться и вытолкнуть наружу своё содержимое. Ваня только помотал головой, не в силах выдавить из себя ничего вразумительного. Если это был сон, то физиологические проявления никак не вписывались в общую картину. Они вообще никуда не вписывались! Ване откровенно хотелось перекинуться за борт и громогласно «позвать Ихтиандра». Он бы это сделал, но не хватало силы позыва, отчего хотелось разрешить вопрос посредством двух пальцев. Однако и этого не потребовалось. Дурнота внезапно отступила.

— Как впечатлюха? — Разудало-развязно спросил Давид, вроде б как, не замечая Ваниного состояния. — Чем не американские горки?

— Американцам есть чему у тебя поучиться. — Хмуро ответил Иван и сплюнул на зелёную волну. Вяло шевельнулась мысль: если волна — часть большой иллюзии, что тогда его слюна, повиснутая на этой волне? Сила его дальнейшего воображения? Или он не плевал, а просто подумал… что плюнул… Мыслишка была ленивой, невзрачной и поэтому не получила продолжения. Отшлифовывать абсурд глубже не хотелось. Ваня зло посмотрел на Давида.

— Ты же сказал, что фокусы только с моего доброволия?! А сам что творишь? Копперфильд хренов!

— О как! Уже заслужил погремуху! — Засмеялся Давид, но потом примиряюще добавил: — Ладно, не дуйся! Ведь я — это ты, не забывай. А ты ещё тот шутник и сам обожаешь других выставлять в казусные инвертации, нет?

— Да, но не таким же диким способом!!! — Закричал Ваня (или решил, что закричал).

— Ну… — Пожал плечом Давид. — Каждый развлекается в меру своих возможностей. Ты — талантище острить, зубоскалить… Но, то твой мир, там ты бог и тебе нет равных. А здесь мой клондайк фантазий. Поменять НАС местами…

Давид покачал головой.

— Ничего бы, думаю, не изменилось…

Ваня задумчиво поглядел на оппонента.

— Послушай-ка меня, моё подсознание! — Начал витиевато он. — Раз уж тут у нас с тобой прямой телемост, давай для простоты раскидаем роли! Я, скажем, на правах сознания буду руководить какими-то развёрстками или желаниями, а ты как мастер спецэффектов и шаман своего уютного измерения, будешь претворять и воплощать. Понимаю, братишка, ты мой теневой кардинал и всё такое, но… Корневое эго всё же я, согласись! И потом ты сам сказал: это не сон, где я смотрю, а ты чудишь со своими энергиями. ЗДЕСЬ можно поступиться правилами, разве нет? Ну, пожалуйста! В кои-то веки к тебе зашёл зёма…

Ваня мягко улыбнулся. Давид ответил ему той же улыбкой. Оказывается, у реального Давида собирались ямочки на щёках.

— Умеешь ты обаять. Ну что ж, желание гостя… Чего бы ты хотел?

— Для начала давай сменим обстановку! Хотелось бы очутиться где-нибудь на острове, возле костерка, скажем… И чтоб сидеть на мягком… Надоела мне эта вода безбрежная!

Ваня поглядел на закат.

— Да! И заставку не мешало бы поменять. Как считаешь?

Давид лишь лениво кивнул.

— Изволь.

Фраза как фраза. Но потом…

Сказать, что произошло всё быстро, значит передать не точно. При просмотре кинофильма происходит смена плана и происходит она в три четверти секунды. Глаз, приученный к таким скоростям, равнодушно взирает, а сознание ничуть не удивляется. Кино, как-никак… Сейчас, по похожести вышло нечто подобное. Ваня, сидевший в лодке и очутившийся враз в уютном шезлонге, только хлопнул глазами, да и то после ЭТОГО. Он моргнул ещё раз и ещё, открывая всё больше для себя деталей. Оказывается, кроме костра и соседствующего Давида в таком же шезлонге, стронулось время суток. Сейчас над головой простиралась ночь с удивительно яркими звёздами. Впереди лениво и мирно шумело море, не предвещая штормовых катаклизмов. Ум, не успевший отреагировать во время и должным образом, спустил это дело равнодушно и, в общем, так же, как при просмотре тех же киношек. Однако, для приличия требовалось удивиться и Ваня конечно же удивился.

— У-у-у… О! — Он потрогал мягкие обитые подлокотники пляжного кресла. — Вот это я понимаю! Маэстро, нет слов! Консенсус меня и… меня. Глупо сказал? Но по существу ведь правильно, да?! Вот что значит уметь договориться с самим собой. Видишь, какая идиллия. И мне приятно, и ты при деле!

Давид, молча, сидел, откинувши голову назад и его, Ванину патетику оставил без внимания. Казалось, он поглощен созерцанием звёзд, но Ване чудилось, что он едва усмехается.

— Дивная ночь, коллега! — Климов решил выжать до конца, тем более что виртуальный Давид раздул в нём угольки. Тысяча буддийских монахов уходят в нирвану, истязая себя медитациями только для того, чтобы приблизиться к самопознанию, а тут на тебе: никаких ухищрений. Очная ставка со своим Я, лоб в лоб. И ведь честно же! Без обкура и наркотранса. Просто даст ишь фантастиш!