Где эльфа последнего дом. Дитя во тьме (СИ)

Глетчер любил её до беспамятства! Но на следующий шаг решиться никак не мог. Стоило бы предложить или даже потребовать большего. Возможно, она ждала от него этих слов. Он плохо разбирался в людях — и в женщинах — и не решался произнести этого вслух. Но ему хотелось бы принадлежать Сэнне полностью и обладать ей в той же мере.

За этими тревожными и трепетными сомнениями Глетчер даже позабыл, как он терзался своей участью. Позабыл он и то, что счастье — очень хрупкая вещь и всё, что с ним сейчас происходит, может однажды закончиться и непременно закончится, потому что всё на свете имеет конец, а человеческий век короток и внезапен. Эльф не знал, что ему суждено потерять Сэнну, так и не познав её.

Это случилось неожиданно. Эльф прождал Сэнну всю ночь, но она не пришла. Четыре ночи вампир ждал девушку, с ума сходя от неизвестности. Чего он только не передумал этими одинокими ночами! Она могла его разлюбить. Или быть может, она устала давать кровь вечно голодному вампиру. Её могли выдать замуж, как было заведено у людей, и теперь она не могла прийти к нему. Одного лишь он не допускал в своих мыслях — её смерти.

А она всё не приходила.

На пятую ночь Глетчер решился. Он закутался в плащ, надвинул на лицо капюшон и отправился в деревню, чтобы всё выяснить. Задолго до того, как он приблизился, он почувствовал запах смерти, странный и страшный запах, так хорошо ему знакомый: таким были пропитаны подземелья в замке князя. Вампир непроизвольно ускорил шаг и скоро добрался до деревни. Она была непривычно темна и пуста, а на улицах было полно гробов, чёрных и мрачных. Гробовщик заколачивал в их крышки длинные гвозди, грузил на телегу и опрокидывал в огромный костёр, пылающий на площади. Вот почему пахло мертвечиной! Окна и двери многих домов, как потом заметил эльф, были грубо заколочены досками крест-накрест. От такого количества крестов вокруг вампира замутило, но он стиснул зубы и подошёл к гробовщику:

— Что здесь творится?

Гробовщик хмуро оглядел юношу и ответил:

— Чума. Лучше бы тебе не приходить сюда, кто бы ты ни был. Теперь и ты обречён.

Глетчер в ответ снял капюшон с головы. Гробовщик с воплем попятился.

— Не бойся! — Юноша поднял руки. — Вреда я тебе не причиню. Ответь только: Сэнна… Сэнна… она тоже… — Голос его сорвался, он только смог кивнуть на горящие в костре гробы.

— Жива ещё, да тоже недолго осталось, — ответил перепуганный гробовщик, — гроб уже заказали.

— Где её дом? — хриплым голосом спросил эльф.

Гробовщик указал на нужный дом. Глетчер помчался туда, застучал в дверь кулаками. Никто ему не открыл. Он ударил ногой, выворачивая дверь с петель, вбежал внутрь. Там обнаружились две перепуганные насмерть женщины с почерневшими лицами. Они вцепились друг в друга и уставились на него в страхе.

— Где Сэнна? — рявкнул Глетчер, хватая обеих за плечи и встряхивая. — Где она?

— Наверху… — враз сказали они, дрожащими руками показывая на лестницу.

Вампир быстрее птицы взлетел наверх, распахнул все двери, и в угловой комнатке обнаружил свою возлюбленную. Сэнна лежала на кровати, волосы её казались тусклыми, кожа была какой-то пепельной. Она исхудала за эти дни, Глетчер едва узнал её! Измождённое болезнью лицо слегка оживилось улыбкой, когда она открыла глаза и увидела эльфа.

— Сэнна… — дрожащим голосом произнёс он.

— Ты пришёл… — едва слышно сказала она. — Я знала, что увижу тебя ещё раз. В последний раз.

Эльф опустился на колени возле кровати:

— Что ты такое говоришь!

— Хорошо, что ты пришёл… — повторила она и закашлялась. — Я умираю, милый мой.

— Нет! Нет, Сэнна, не говори так… — ужаснулся юноша.

— Увы, жизнь моя подходит к концу. — Девушка смогла покачать головой. — Такова моя судьба. А твоя ещё будет.

Глетчер запаниковал. Она умирает, прямо у него на глазах умирает! Нет, он ни за что этого не допустит! Как может он допустить, чтобы единственное, ради чего он живёт на этом проклятом свете, умерло? Кажется, он мог это исправить. В воспалённом мозгу родилась чудовищная мысль, тогда казавшаяся правильной.

— Ты не умрёшь, — возразил он, — я тебя спасу. Ведь я могу спасти тебя, Сэнна! Я дам тебе новую жизнь, вечную жизнь, и тогда…

Глетчер схватил её за руку, и тут же приглушённый возглас боли сорвался с его губ. Как будто огнём обожгло: пальцы разом почернели и обуглились, и впервые за сто лет вампирского существования он почувствовал физическую боль.

— Я знала, что ты так скажешь, — прошептала Сэнна. — Прости, Глетчер, прости за это, но я не могу позволить тебе это сделать. Этот грех ты не совершишь, милый мой.

Тут эльф заметил, что она крепко сжимает в руках небольшой серебряный крестик. Вот почему он обжёгся!

— Сэнна! — разозлился вампир. — Что же ты делаешь! Ты ведь знаешь, как я люблю тебя, Сэнна, так зачем ты не даёшь мне тебя спасти? Дай мне спасти тебя, Сэнна!

— Нет, Глетчер, — тяжело дыша, сказала девушка, — как бы я тебя ни любила, я тебе этого не позволю. Злись на меня, милый мой, ты поймёшь потом, отчего я так поступила. Ибо не ты меня спасти хочешь, я тебя хочу спасти. У тебя всё ещё есть шанс вернуться… — Голос её прервался, сознание помутилось, и она не договорила. — Да, милый мой, не возвращай меня к жизни. Как бы ни было тебе тяжело, выполни моё последнее желание.

— Ни за что! Я… я никогда не смирюсь… я…

Сэнна улыбнулась через силу и прошептала:

— Прощай, Глетчер. Как же…

Она не договорила, улыбка застыла на её губах, глаза остановились.

— Сэнна… — хрипло позвал Глетчер, понимая, что она уже не услышит его, но не желая этого признавать. — Сэнна…

Бессилие. Он смотрел на её мёртвое тело и глухо стонал. Он даже не мог обнять её в последний раз, поцеловать и попрощаться с ней должным образом, ведь в мёртвой руке Сэнна всё ещё сжимала крест. Вампир вскочил, взревел, круша всё вокруг и как слепой натыкаясь на стены, потом застыл на месте, осознав, что это кощунственно по отношению к покойнице, и рухнул на колени у изголовья кровати, бессмысленно смотря на её такое чужое лицо. Наконец он сообразил, что ему делать: обмотал руку краем плаща и выдернул крестик из её руки. Пожалуй, сейчас он был спокоен и даже хладнокровен, чувства поулеглись, утонули во внутренней тьме. Эльф провёл ладонью по её глазам, смыкая веки, осторожно прикоснулся к остывающим губам последним поцелуем.

— Сэнна… — бессмысленно произнёс он.

В горле его заклокотало, он приподнял её тело, прижал к себе и долго сидел так, покачиваясь, будто убаюкивал её навсегда. Полное опустошение. Что он чувствовал? Ничего, теперь он ничего не чувствовал. Всё поблекло, стало пустым и никчёмным. Бесконечно чужим. Или это он был для всего чужим?

Наконец Глетчер уложил тело девушки обратно на кровать, расправил её одежду и волосы и поднялся, чтобы уйти навсегда. Решимости в нём поубавилось, но он всё ещё хотел воскресить её колдовством. Останавливал лишь страх нарушить её последнюю волю и некая неуверенность: он ведь не знал, кем или чем она очнётся.

В дверях раздался дробный топот шагов. Эльф поднял голову, и его лицо исказилось. Женщины, которых он перепугал, вернулись и притащили с собой священника, он сразу узнал его по высокому клобуку и длинному одеянию. Священник встал как вкопанный, увидев вампира, потом вздёрнул руки, творя священные знаки и наугад пытаясь снять с шеи тяжёлый золотой крест. Вампир прекрасно знал, чем это ему грозило, стоило убраться отсюда поскорее. Но священник как раз стоял в дверях, преграждая путь. Тогда юноша заслонил лицо рукавом и выбросился в окно. Осколки стёкол полетели во все стороны. Глетчер упал прямо в какие-то кусты, ломая их, тут же вскочил на ноги, кое-как отряхнулся, отцепил плащ от острых колючих веток и метнулся в лес, мимо чадящего костра и новой вереницы гробов.

Вновь, как когда-то, бежал он, не разбирая дороги. Горе переполняло его сердце: он осознал, что Сэнна потеряна для него навсегда, жизнь его теперь точно сломана, бессмысленна, как и до встречи с девушкой. Наконец он со всего маху налетел на растущее прямо посреди дороги дерево, ударился головой и вынужден был остановиться. Какое-то время он стоял так, потом прочертил ногтями по коре, оставляя в ней глубокие борозды, и медленно сполз вниз, уткнулся лицом в холодную землю возле уродливо торчащих корней и завыл. Бессмысленно стуча кулаками по земле, он снова и снова повторял имя девушки. Сейчас он был самым несчастным существом на свете, и с этой горечью потери и безраздельным горем ничто не могло сравниться: он потерял единственное живое существо, которое любило его, вампира, искренне и нежно.