Морок (СИ)

— Очень даже может быть, Олежа! Очень даже может быть… — Версия с самокопанием в грехах и очищением родилась у него тоже, но Олег на полстолька опередил, и естественно был первообладателем сего «шедевра». — Молодец! Чётко всё разложил. И главное убедительно в рамках монастыря… Возьмём твой вариант на вооружение, как пока единственно верный.

Олег, польщённый оценкой, смущённо покряхтел и потупил глаз, всё ж ссылаясь на остальных:

— Надо будет это дело коллективно обкашлять. Девчонки — шаристые в философиях, может чё, и новое вытащат.

— Обязательно обсудим Олег! — Вадим провёл лучом по всем углам этого маленького вместилища, площадью, пожалуй, не превышающего совдеповский санузел совмещённого типа. Клетушка — два на три, и выстой не более того. Голые серые стены и абсолютное отсутствие чего либо. Ну, совершеннейше ничего. Броской достопримечательностью была наглухо закрытая дверь и напротив неё когда-то, сейчас уже нет, намалёванный портрет. Собственно из-за него Зорин и затеялся сюда идти. Сейчас он понимал это особенно чётко. Смятение, посеянное в душе после ТЕХ первых впечатлений от портрета, искало повтора ощущений. Подсознательно, скорее всего… Не по уму. Разум искал ответа в этой клетушке, уши возможно повтора той фразы, но душа… Душа тянулась к иному. Непонятному и гложущему… Абстракцизм какой-то…

Луч сделал третий вираж по «клетке», но не найдя существенной зацепки, уперся обречённо в пол.

— Возвращаемся?! — Полуспросил, полуподвёл итог исследованию Зорин. Олег угукнул, не разжимая рта, и Вадим первый шагнул, выныривая из тесной коробки…

Двигаясь вдоль парапета, Вадим вдруг вспомнил, что есть ещё один участок храма, который был обделён их вниманием. В замыслях и спешке, они прошли мимо восточной панели стены, где по определению отводилось место главной иконе. Неглубокое оттеснение в стене в прошлый раз пустовало. Но вот сейчас… Круг света расплющился по стене, скособочено поплыл и попал в знакомую впадину. Нет… Место главной иконы по-прежнему было пустым.

— И здесь облом. — Прокомментировал Головной усмехаясь. — Похоже, Хозяин нам не всё выставляет.

Зорин ничего не ответил, улыбнулся глазами и только. Ему уж не хотелось включать аналитику там, где она не работает…

Они вернулись к алтарю и невольно остановились. Здесь было изумительно хорошо. Достаточно светло и пригоже. Сладковатый дурман ладана определённо вызывал эйфорию. Смешиваясь с запахом воска, он окутывал сознание, нажимая на те рычаги мозга, что отвечают за экстаз. Наверное, продуманность такого рода в церквях не случайна. Хочется благовейно слушать и внимать всему, что за алтарём скажут. Визуальная атрибутика, верно, была бы ничем, если бы в помощь ей не шли запахи благовоний, или, к примеру, звуки органа в католичестве. Это, безусловно, приёмы и приёмы безотказные…

Текущая обстановка располагала к комментариям и Олег, у которого впечатлений было выше крыши, не преминул тут же развязать язык.

— Всё-таки я не совсем понимаю, Николаич. — Головной вновь наклонился над престолом. — Как можно лечить людей промоченным в вине хлебом? Больные ведь бывают трудные, всякие… И раковые есть. А диабетчикам, тем вовсе недопустим сахар, который присутствует в кагоре.

— Видишь ли, Олег… — Зорин вдруг ощутил в себе словоохотливость. — У алтаря ни столько лечат, сколько одухотворяют. Помогают морально разобщиться с болезнью и стать ближе к Богу, ближе к духовному миру… Иногда это срабатывает. Сильное слово, внушение порой творит с больным чудо. Он излечивается… А если и нет, то в любом случае, уходит из жизни легче, веря, что Там ему за усердия и страдания воздастся.

— Значит просто внушение?

— Внушение, но не просто… А достаточно мотивированное словами Заветов и частицами плоти Христа. А не хлебом с вином как ты сказал… Церковь — это мощный инструмент в управлении веры людской. А вера, я так скажу… Даже прожженный атеист знает… Вера — это огромный жизненный стимулятор. С верой можно творить невообразимые вещи: брать города, поднимать людей в атаку, строить свою карьеру, просто жить… Вопрос только в том, во что человек верит и что он выбирает объектом для Веры. Вот такие, брат, пироги!

— Ну, ты прямо таки Ландау. Капица. — Разулыбался Олег. — Академик естествознания и физических явлений. Диоген и Платон в одном флаконе. Вас с Наташкой на научные диспуты выдвигать надо! На тему «Религия и народ».

— Выдвинут — пойдём! Почему бы нет?

— Это всё ладно! — С жарким придыхом продолжал Олег. — Что касается веры… Тут не совсем ясно. Ведь всё что сейчас происходит, Николаич, это полный лажняк. Просто в башке не укладывается! И я и ты, наверное, и все мы верили единой верой, что этого быть не может. Что белое не чёрное, что всё происходит в этом мире по правильному привычному руслу. Так ведь? За ночью приходит утро, потом день и вечер, а не наоборот. И что теперь эта наша вера? Пшик? Кто-то там решил покуражиться, изменить законы физики. Были внизу, стали наверху! Была часовня такая! Стала другая! Во что теперь верить, Вадим?! В этот ужастик?

Пока Головной говорил, Зорин теребил подушками пальцев замысловатый крестик на башне-дарохранительнице и, в такт словам Олега, соглашающе кивал.

— Правда твоя, Олег! Мне нечего тебе сказать. Можно верить в рациональное и стать заложником мистификации. Что сейчас с нами и происходит. Серый Холм не входит ни в какие каноны. Ситуация с меняющейся часовней вышибает ум за разум… Верить в это вряд ли можно, но принимать… Никуда не денешься, всё это есть!

Зорин неопределённо обвёл рукой, размашистым жестом закрепляя слова.

— Слушай, Николаич! А может нас пора в дурку списывать? Может у нас кукушка кукует?

Вадим поглядел в глаза Олега и понял, что тот сам так не считает.

— Я тебе отвечу словами папы дяди Фёдора из Простоквашино: вместе только гриппом болеют, а сходят с ума поодиночке.

— Ну, может мы грибов с галюниками наелись? И нам мозги ща полощет?

— Грибы я проверял перед употреблением. Это ты счас ставишь под сомнение мою профкомпетентность.

— Оу, извини, я…

— Да не в обиде! Я в курсе, какие грибы вызывают помутнение и галлюцинации. Их в нашем рационе не было.

— Вадим, я не хотел…

— Да знаю, Олег! Зона аномальная, тут и грибов не надо! Когда я вас сюда повёл, то думал, что слухи все эти не больше чем миф, а вышло, видишь как? Моя вина, моя ответственность…

— Да ла-адно… — Олег интонацией взялся смягчить неловкость вожака. — Не вечер ещё, вырулим… По ходу, зла нам не желают. Вода в колодцах появилась, косули по лесу бегают…

— Да! — Зорин кивнул. Остаётся надеяться, что угрозы в этом нет. Но! Откланяться нам, как приличным гостям всё же в пору!

Он взглянул на часы и Олег это заметил.

— Пора на связь? — Спросил он догадываясь.

— Пора. Только ладно… Счас оба и выйдем. — Зорин что-то прикидывал в уме. — Надо бы и бараки обойти, только… На сегодня достаточно! Поутру, да?! Вот утром и пройдёмся по этим кельям!

Он сморщил лоб, умственно расставляя всё по полкам, потом подытожил:

— Так! Что мы имеем в разработку? Есть вариантик с Хозяином, что перестелил нам взгляд на часовню. Добро-о! Есть фраза не сказанная никем, но услышанная всеми. Тоже интрига… И ты даже, Олег, её расшифровал.

— Это всё-таки примерно…

— Не важно! Примерно, но близко. Мои соображения в этом же ключе. Дословно звучит как бы… Хочешь выйти из лабиринта, выйди сначала из лабиринта своих ошибок и грехов. Мы оба поняли смысл одинаково, а других толкований может и не быть. Кстати! Нас к этому подводят. Мы у алтаря с иконами. Не хочешь прокрутить свои ошибки и очиститься?

Олег как-то вдруг сдулся, засопел.

— Мне так трудно сразу… Да и молитв я не знаю…

— А не надо молитв! Своими словами как есть. Это вроде исповеди, только не перед батюшкой, а перед собой и может быть перед Хозяином. Есть желание? Чтоб соблюсти тайну исповеди, я отойду к дверям, а ты в полголоса… Как?

Олег засопел ещё больше и смущённо улыбнулся.