Сыны Всевышнего (СИ)

Можно было побиться об заклад, что Руднев не ожидал этого услышать. Но к его чести он быстро справился с потрясением от такого неожиданного открытия.

– Не рано тебе… туда? – насмешливо спросил он.

Роман не удостоил его ответом.

– Рома, у тебя не хватит денег на эту штуку.

– Брать деньги за эту штуку, всё равно, что продавать воздух. Не так ли?

Руднев захохотал.

– Признаюсь, я тебя недооценил! Пожалуй, ты заслуживаешь того, чтобы быть в доле. Двадцать процентов. И не смей со мной торговаться!

– Двадцать пять.

– Вот паршивец! – восхитился Руднев. – Хорошо, двадцать пять. Сегодня же открою счёт на твоё имя. Ну, ты доволен?

– Всё относительно, Андрей Константинович, – дерзко ответил Роман, откидываясь на спинку скамейки и устало закрывая глаза.

Пусть Руднев продаст диск. Не нужно будет иметь дело с ним. А у новых владельцев он его сам… заберёт. Для них это просто кусок металла. И они не имеют на него никаких прав, сколько бы они не заплатили. Идиоты.

Руднев сидел на полу, опираясь спиной о диван: рубашка расстёгнута, манжеты подвёрнуты. Ботинки валяются посреди комнаты, прямо на белоснежном ковре, пиджак – на диване. Руки у Андрея Константиновича заметно дрожали, да и дыхание было не слишком ровным. Он с отвращением и страхом глядел на лежащий перед ним на журнальном столике диск. Как же он ненавидел этот запах: тяжёлый, сладкий, обжигающий горло, склеивающий лёгкие… Холодный пот выступил у него на лбу, когда он вспомнил, с каким ужасом выпутывался из паутины того мира, который, словно мокрая ткань, облепил его с головы до ног, и парализовал, и не давал дышать…

Было множество неприятных запахов: запахи страха, смерти, лжи, похоти, зависти и отчаяния, но все они одновременно с этим были острыми и волнующими. А этот запах просто убивал. Затекал раскалённым свинцом в глотку и душил. Поэтому Руднев никогда не заходил в храм. В любой.

Как-то, будучи ещё школьником, он поехал с классом на экскурсию в Питер. Их водили по городу и, наконец, привели в Казанский Собор. Андрей издалека почувствовал этот запах, а когда шагнул за порог, чуть не задохнулся. Ощущения были очень схожими с теми, что он испытал сегодня. Тогда он ещё успел заметить, как в него со всех сторон полетели огненные стрелы. Он сам не помнил, как выскочил вон, и его ещё долго выворачивало на ступеньках и трясло от слабости. Учительница решила, конечно, что он отравился, и его отправили в гостиницу с одной из сопровождающих мамаш, отдыхать и лечиться. Чему он был несказанно рад.

Запахи преследовали Руднева с самого рождения. И он всегда знал, что означает тот или иной из них. И любого человека он легко узнавал по запаху. И всегда мог определить, кто из знакомых побывал до него в помещении, или прошёл мимо него по улице. И найти по запаху мог любого легко. У зданий и у всякого места на карте тоже был свой собственный аромат. Если Андрея Константиновича просили разыскать пропавшего человека, он сначала чувствовал запахи и только потом видел картинку.

И невыносимым педантом Руднев был по той же причине. Бытовые запахи он не переносил, окна тоже старался не открывать: и дома и в офисе у него были установлены кондиционеры, которые тщательно отфильтровывали воздух.

А вот аромат хорошей одежды и дорогого парфюма, наоборот, успокаивал. Особенно Рудневу нравился запах драгоценных камней – холодный, освежающий и словно наэлектризованный. Всё вместе это создавало вокруг него благоухающее облако, которое позволяло ему с комфортом перемещаться по городу и спокойно воспринимать запахи, несущие важную информацию.

Иногда Рудневу казалось, что он всё это себе напридумывал, чтобы оправдать свой отвратительный снобизм и жалкое пижонство, но стоило распахнуть окно, или попытаться надеть старую рубашку, как тут же накатывала тошнота, и все его сомнения в правильности собственного образа жизни мгновенно улетучивались.

Сейчас, задыхаясь и судорожно сглатывая, чтобы не стошнило, он мечтал только об одном – поскорее избавиться от этого диска, распространяющего одуряющий, тяжёлый аромат. Было больно до слёз. Сколько он искал эту штуку? Пятнадцать лет? Больше? Да он всю жизнь поставил на эту карту! И… неужели проиграл? Руднев устало закрыл лицо руками. Перстни слабо блеснули в полутьме и скрылись под завесой чёрных гладких волос. Полоска жёлтого электрического света, тянущаяся из прихожей, была такой безвкусно-яркой и неуместной, но не было сил, чтобы пойти и выключить лампу.

Оставалась слабая надежда, что этот предмет не единственный в своём роде. Что он когда-нибудь найдёт правильный… Необходимо убедить себя в этом как можно скорее. Иначе можно сразу идти и вешаться.

Мягко затрелил телефон. Его экран светился в кармане брошенного на диван пиджака.

– Андрей Константинович? Это Шнеерзон. Я слышал, Вы интересуетесь старинными ритуальными предметами? Мне кажется есть, что Вам предложить… Да, диск: сплав золота и меди, диаметр тридцать сантиметров, с каббалистической и астрологической символикой. Пока не выяснил, насколько древний. Но в любом случае он обойдётся Вам недёшево, поскольку он обнаружился в Латинской Америке… Я рад, что Вас это не смущает. Тогда нам нужно как можно скорее встретиться и обсудить детали… Очень хорошо. Да, меня это устраивает. В таком случае, до завтра…

Руднев аккуратно отложил телефон в сторону. Потом принялся методично снимать кольца…, но тут тщательно сдерживаемый припадок истерического смеха таки настиг его и он дико захохотал, вцепившись себе в волосы, колотя кулаками по столу, вытирая слёзы и задыхаясь. Всё-таки хорошо, что он не успел повеситься! Это было бы так нелепо…

====== Глава 17. Головоломка ======

С гулко бьющимся сердцем Роман рассматривал своё сокровище. Его чёрные глаза сверкали, а горделиво очерченный профиль ещё больше, чем всегда, напоминал благородно изогнутый клюв. Он нависал над своей желанной добычей, как хищная птица над жертвой. Его длинным бледным пальцам, напряжённо замершим в воздухе, не хватало лишь остро отточенных когтей, чтобы довершить их сходство со скрюченными птичьими лапами.

Роман в который раз мысленно похвалил себя за безупречно выполненную операцию. Кто сказал, что гипноз – это преступление? И, пожалуйста, вот он – диск – лежит сейчас на его письменном столе. Но почему-то кажется, что во сне он выглядел как-то ярче и… реальнее. Более того – во сне он был живым. Наполненным энергией и силой. Да что там – во сне он просто искрился информацией!

Что делать дальше, Роман не знал. И во сне, и при их первой встрече, диск сам обращался к нему. Попробовать уснуть? Наверное, по здравом размышлении эта мысль показалась бы ему глупой, но он в таких случаях не размышлял – просто подчинялся импульсу – и никогда об этом не жалел.

Роман решительно вытянулся на кровати, стремясь как можно скорее погрузиться в тонкое, неустойчивое состояние между сном и явью. Ему показалось, что уже через секунду он поднялся и, не глядя на своё оцепеневшее на постели тело, скользнул к столу. Он был абсолютно прав. Теперь диск ожил и словно приглашал побеседовать. Роман взволнованно коснулся пальцами рельефной поверхности предмета. Что дальше? Почему во сне у него всегда было чёткое ощущение, что диск имеет прямое отношение конкретно к нему? И даже, скорее, что это он сам имеет непосредственное отношение к данному предмету. Этот момент интриговал его больше всего.

Роман попробовал сосредоточить своё внимание на намерении диска и немедленно получил ответ: перед ним Карта. Назначение Карты? Карта ведёт по пути силы, но чтобы воспользоваться ею, необходимо иметь Ключ. Зачем нужен Ключ? Ключ – проводник и хранитель силы. Где взять Ключ? И тут на Романа обрушился поток информации, которая находилась в совершенно недоступном для его восприятия диапазоне. Никак иначе он не смог бы описать это странное мелькание образов и знаков, которые он совершенно не мог интерпретировать. При этом ощущение того, что ответ получен, было абсолютно достоверным. Какая-то часть его существа, несомненно, получила ответ. Но, похоже, он был с этой частью себя пока незнаком.