Музыкальный Дом (СИ)

— Ты пришла.

— Конечно, я пришла, куда бы я делась?! — Эбигейл что-то уловила в его взгляде и спросила гораздо мягче: — Ты боялся, что я не приду?

— Учитывая, как я разговаривал с Джеком сегодня утром…

— Это же Джек. Его бы не назначили начальником целого отдела, если он бы не умел заставлять людей делать то, что ему нужно. Он просто тебя проверял.

— Тем не менее, я не имел права лезть в его горе.

Эбигейл фыркнула, наконец, расслабившись.

— Ты его предупреждал.

— Люди не склонны верить мне на слово.

— Я верю.

Уилл протянул руку и коснулся ее щеки тыльной стороной ладони. Ее кожа была мягкой, разгоряченной от гнева, и в ее голубые глаза отчего-то было так просто смотреть. У нее были веснушки; раньше считалось, что они появлялись за каждый грех, совершенный в жизни. Она не отпрянула, а лишь улыбнулась.

— Знаешь, люди могут подумать, что мы друг в друга влюблены.

— Люди также думают, что я псих. И что ты травмирована своим прошлым.

Она склонила голову набок.

— А разве это не так?

— Не так, как они думают, — он опустил взгляд на сумки. — Что это?

— Эм-м… — Эбигейл заметно стушевалась и убрала выбившиеся со лба волосы. — Ты умеешь готовить?

— Не особенно, — Уилл вспомнил про ножи на кухне и добавил: — Но, кажется, у меня есть идея. Если ты, конечно, не против некоторых странностей.

— Ты сказал «некоторые странности», но это просто пиздец.

Уилл поднял голову от раковины, где мыл овощи.

— Что?

— Все это. Ты в фартуке, как ты двигаешься, будто точно знаешь, где и что лежит. Как это вообще работает? Обещаю не смеяться и не убегать в ужасе. Правда, расскажи мне.

Стряхнув лишнюю воду, он вытер руки краем полотенца и выложил овощи в висящий на раковине коландер — металлическую емкость с расположенными на дне дырочками для того, чтобы капли стекали прямо в слив.

— Лектер знал, поэтому знаю и я.

— Вот так просто? И что, у тебя не наслаиваются тысячи видений в одно? Ты видишь Лектера прямо сейчас? Как он готовит?

— Это как сравнивать твое восприятие и трехлетнего ребенка, у которого не развилось еще объектно-ориентированное мышление. Вижу кочергу, но не знаю, что это и зачем.

Эбигейл хмыкнула:

— В нашем случае, я — трехлетний ребенок. Ну спасибо, что хоть нож доверил.

Уилл не понял повода обижаться на его аналогию. Вода в кастрюле вскипела, и он кинул гвоздику, черный перец, лавровый лист и тимьян к нарезанным Эбигейл луку и моркови, сразу же включив таймер на двадцать минут. Он действовал по наитию, не заглядывая в книгу или рецепт.

— Если не согласна, то опиши, что видишь. Потом сравним выводы.

— Ладно, готовься к поражению, Грэм, моя мама вообще-то повар. — Эбигейл запрыгнула на деревянный квадратный стол. — Так, что у нас тут, — она оглянулась, — г-образная кухня, островное строение, металлическая, износостойкая столешница, сделана под заказ. Техника…

Она прищурилась и наклонилась ближе к встроенному в стену духовому шкафу.

— От Джи Е Монограм. Стоит целое состояние.

— Шесть тысяч долларов, — уточнил Уилл, доставая из винного шкафа бутылку белого сухого. Эти сорта были как раз для готовки, остальные — редкие, достойные смакования экземпляры хранились отдельно в темноте и сухости кладовки.

— Он больной? Это моя будущая месячная зарплата, при условии, что я не буду ни есть, ни пить и жить в коробке из-под обуви.

— Холодильник — десять.

— Что-о?

— Каждый.

— Вот же богатый ублюдок, — она прикрыла рот ладонью, опасливо посмотрев на Уилла. — Извини.

От бульона стал подниматься насыщенный, богатый аромат, и Уилл убавил огонь. Слава богу, больше черепа в кипятке не появлялись, и он надеялся, что больше их не увидит. Среди кастрюль, сотейников и сковородок он чувствовал себя в безопасности, вместе с пряными запахами вдыхая умиротворение и спокойствие.

— За что? Доктор Лектер нас не слышит.

— Ага, — Эбигейл смерила его взглядом, полным сомнения, — именно поэтому ты сейчас говоришь с европейским акцентом.

Уилл замер, держа стакан вина над бурчащим бульоном, и несколько раз моргнул. Он вылил вино в кастрюлю, а сам приложился к бутылке прямо с горла.

— Воу-воу-воу! Эй, полегче, парень. Я не имела в виду, что это странно. Конечно, это странно. А еще жутко и пиздец как сбивает с толку, но ты же не можешь это контролировать. Ну же, Уилл, посмотри на меня.

Боясь увидеть отвращение, он сглотнул и поднял взгляд от пола.

— Вот так лучше. И, кстати, когда ты на волне доктора, ты выглядишь офигенно уверенным в себе. Мне это нравится, — Эбигейл ободряюще улыбнулась. — И я думаю, тебе тоже это нравится.

Уилл кивнул и неловко вернулся к готовке, будто сбившись с па в необычном кухонном танце.

— Прости, что прервал, продолжай.

— На чем мы остановились? Ах да, техника. Кофе-центром явно пользовались раз в пятилетку, Лектер, видимо, предпочитает френч-пресс или турку.

Она вопросительно глянула в его сторону, и Уилл нехотя произнес:

— Ни то, ни другое. Он пользуется Габетом.

— Это что такое?

— Венская сифонная машина, — он открыл дверцу рядом с полкой книг, где прятался странный на вид механизм из колб, трубочек и набора небольших фарфоровых кружек на темном, элегантном подносе.

Эбигейл нервно рассмеялась.

— Он варит кофе или амфетамин?

— По эффекту может сравниться со вторым.

Увидев его выражение лица, она замахала руками.

— Нет-нет, не говори мне.

— Четыре тысячи долларов.

— Он что, из золота?! — Эбигейл открыла рот, пылая возмущением.

— Палладия.

— Я его ненавижу. Заранее. И завидую черной завистью. Тратить на обстановку столько денег… Меня бы жаба задушила.

— Дело не в деньгах, Эби. У тебя есть нечто куда более ценное. Семья, в которой ты выросла. Любовь, которой тебя окружали. Лектер не всегда был богат, в его жизни был период, когда вокруг было сплошное человеческое уродство. Я не могу увидеть детали, но эта кухня — единственное место, свободное для него от воспоминаний.

Он разлил вино по бокалам, чтобы не ставить полупустую бутылку в шкаф, и отдал один Эбигейл.

— Лектер пережил что-то ужасное?

— Тяжело судить. Я вижу обрывки, а не целую картину, но да, в этом он похож на нас с тобой. Мы все выжившие.

На кухне было даже легче дышать. Здесь не было ничего лишнего, как в других комнатах. Каждая вещь лежала на своем месте. Он слышал уже знакомый звон колокольчиков и смех от беззаботных, обнаженных купальщиц с картины за спиной. Призрачный папильон с ушами, как у мохнатой бабочки, весь: беленькая шерстка, изысканный подъем головы и арка пушистого хвоста — крутился под ногами и радостно лаял. Даже от рисунка Лектера с мальчиком, присевшим на камень, чтобы вытащить из ноги занозу, исходило усталое спокойствие. Мальчик долго шел в Капитолий, чтобы сообщить о близости врагов, и остановился лишь тогда, когда его миссия была исполнена.

Лектер тоже прошел долгий путь, чтобы оказаться в уютных стенах своей кухни. Мальчик служил постоянным напоминанием, чего ему это стоило. Уилл выключил газовую плиту.

— Как думаешь, он бы выгнал нас из дома? — внезапно спросила Эбигейл, отставив пустой бокал.

Хороший вопрос. Уилл выложил филе рыбы в кастрюлю-пароварку, куда уже залил готовый бульон, и поставил ее на сильный огонь. Зелень кружилась на дне как редкие водоросли на поверхности озера.

— Не думаю.

— Думаешь или знаешь?

Немного помедлив, он коснулся груди там, где билось его сердце, и прислушался. Тепло расходовалось впустую, и одиночество походило на старую, но глубокую рану. Его ответ удивил его самого.

— Чувствую.

В столовой царил полумрак, больше подходящий для склепа. Гигантский стол кто-то накрыл белой простыней, и Эбигейл сомневалась, что это сделал один из агентов. Но если у Лектера было время позаботиться о мебели, разве это не значило, что он действительно мог хладнокровно выбросить доктора Блум из окна? Стаскивая простыню и складывая ее, Эбигейл мысленно согласилась с Кроуфордом — для невиновного доктор Лектер вел себя слишком подозрительно.