Дикая охота. Полотно дорог (СИ)

- Я подошел к ней, - сказитель чуть наклонился вперед, и колокольчики в его руках запели, замерцали волшебным серебром, - И, робея, все же обратился к ней. «В садах и городах моей земли…», молвил я, «…есть множество прекрасных цветов, что распускаются с приходом ночи, но ни один из них не смог бы стать равным тебе, ибо никогда я не видел такой красоты. И никогда – такой печали». Прекрасная незнакомка подняла на меня взгляд, и голос ее, наполненный соловьиными песнями и шепотами осенних ручьев, коснулся, казалось, моего сердца. «Ты, чужестранец, принес печаль в мой край. Твои неловкие, злые руки разрушили все, что я взрастила здесь. Остался лишь один, и нет для меня цветка дороже. Уходи скорее из моего дома, возвращайся в сады своей земли – мою же оставь мне и дай мне оплакать то, что никогда больше не расцветет. Уходи», - менестрель низко опустил голову, и голос его дрогнул, надломился, - Я проснулся в предрассветной тиши Эредана, опустошенный, в слезах. Горечь заполнила мою грудь, как отравленное вино наполняет кубок, и я молил небо простить меня – и весь род человеческий, за то, что мы, быть может, однажды и сделали. И не было конца и края моей тоски. Усталый, подавленный, я шел прочь из Эредана, и последние утренние звезды угасали в вышине надо мной – лишь луна провожала меня, и я понял, что она – последний цветок на небесном поле. Я ушел из эльфийского города и больше никогда не возвращался туда – однако унес с собой память, - он вновь коснулся колокольчиков, и те ответили нежным звоном. Менестрель окинул толпу задумчивым взглядом, опуская руку за пазуху, и медленно вытащил оттуда длинный, похожий на лепесток, осколок стекла. Блики света плясали в нем, касались его сверкающих граней, переливаясь всеми цветами радуги, и толпа стройно охнула. Мужчина улыбнулся, - И много позже нашел это в своем кармане. Осколок звезды из небесного сада прекрасной царевны теперь напоминает мне о том, как хрупка красота, и как неловки человеческие руки, способные самым легким касанием навеки разрушить ее. Берегите это знание, друзья мои. Берегите его. Нет! – он вскинул руку, когда кто-то из зала начал хлопать, а затем медленно прижал палец к губам, - Сохраните тишь до того, как звезды над нами не потухнут. Почтите вместе со мной эту память.

Вымолвив это, сказитель прижал кулак с осколком стекла к груди и опустил голову. Затихла музыка, и танец пятнышек света на потолке замер, а затем и сами пятнышки исчезли, медленно растворившись в темноте. Мальчишки-жонглеры плавно убрали ткань, и зал вновь заполнился светом и – в тот же миг – радостными криками, громкими хлопками и свистом. Люди смотрели на него, как дети смотрят на волшебников, и некоторые девушки украдкой утирали рукавами глаза. Синеглазый менестрель улыбался им, раскинув руки, и кланялся – но с таким достоинством, словно сам был королем. Меред хлопала вместе со всеми – все же она могла оценить искусство мастера.

- Да-а, - протянула Атеа, облокачиваясь на стойку и восхищенно покачивая головой. Музыканты уже затянули веселую плясовую, и народ начал пританцовывать, разбиваясь на пары, - Давненько я не слышала такой ладной сказки. Меред, вот почему ты мне такое не рассказывала? – она деланно надула губки, как и всегда, и Птица лишь развела руками.

- Я не знала этой легенды – мой наставник не рассказывал мне ее… Хотя многие эльфийские байки мне знакомы – и эту точно упомнила бы…

Тэаргавар, тенью соскользнув со стула, тихо молвила:

- Твой наставник был мудрым человеком и не баял того, чего никогда не было. Такой легенды нет. Есть иная, и любой эльф из любого племени мог бы рассказать ее вам – кого бы вы ни спросили.

- Небось, и ты можешь? – Атеа чуть сощурилась, плавно скрещивая руки на груди. Тэаргавар утвердительно кивнула. Узкие ее руки по-прежнему прятались в белых рукавах. Лебедь хмыкнула, а затем в своей манере взяла ведьму под локоть и церемонно повела ее к лестницам, ведущим в комнаты, - Вот и славно. Зимой рассвета ждать долго. Не откажешься потешить нас сказкой на ночь?

Меред, поспешившая за ними, не видела лица ведьмы и не слышала, ответила ли та что-то – но почему-то не сомневалась: Тэарга расскажет. Эльфийская ведьма знала на удивление много легенд и былей, и всякий раз, когда она начинала что-то говорить, это оказывалось своевременным, словно женщина давала им маленькую подсказку для великой загадки, один из тысячи ключиков, который отмыкал лишь один замок из сотен – и нужно было его найти. Меред постоянно колебалась – с одной стороны, создавалось ощущение, что эльфийка все время держала их на ниточках, словно тряпичных кукол-марионеток, и это не нравилось Птице, но с другой стороны, почему-то ей казалось, что в загадках Тэаргавар нет зла. И внутри каждый раз радостно екало, когда вдруг Меред сплетала все ниточки разом и начинала видеть единую полную картину. Впрочем, со временем выяснялось, что полученное – лишь крохотная часть чего-то еще более великого, что пока что Птица не могла ни охватить внутренним взором, ни понять сердцем.

В комнате Атеа сразу же плюхнулась на одну из трех узких кроватей, не потрудившись даже плащ скинуть. Меред поискала глазами свечу и уже двинулась было к невысокой табуретке, на которой стояла плошка с толстым огарком, когда Лебедь окликнула ее:

- Постой, дорогая. Сказки должно рассказывать в темноте – не так ли, госпожа Знающая? – последние слова растянули ее губы в ухмылке.

В сумрачном серебряном свете, льющемся сквозь стекло с улицы, Меред видела лишь очертания ведьмы – контуры ее плеч, скрытых серой тканью, тоненькую полосочку света поверх ее плаща, и легкую, практически незаметную, белую прядь, спускающуюся из-под капюшона на грудь. Тэаргавар, не глядя ни на Атеа, ни на Меред, медленно направилась к окну, и Птица увидела ее тонкую руку, вскинутую вверх и высвеченную лазурью. Невольно Меред опустила взгляд на свою ладонь – широкую, мозолистую, грубую даже на вид, иссеченную линиями так, словно девушка пережила уже добрую сотню зим. И как вы такие рождаетесь – легкие, изящные, хрупкие? Впрочем, на ум сразу же пришли Аллэи и Даэн, которых легкими назвать было никак нельзя.

- Так, - молвила Тэарга, вырывая Меред из глупых мыслей, - Некоторые сказки сумрачные – это ты верно подметила, Птица Атеа, - ведьма присела на подоконник, в профиль к девушкам. Все ее движения были плавными, неуловимыми – она словно скользила сквозь воздух, Меред замечала это уже не первый раз. Помолчав немного, эльфийка чуть склонила голову, и белые нити ее волос колыхнулись, едва заметные в темноте. Тэарга изящно шевельнула пальцами в сторону свечи, и на фитиле ярко полыхнул язычок пламени, разгоняя тьму по углам, - Но наша легенда – не сказка. Это – наше сокровище, утерянное давным-давно.

Меред, присевшая рядом с Атеа, успела заметить, как иронично дернулась бровь Лебедя.

- Раньше, гласит эта легенда, племена эльфов были едины. Они умели говорить с ветрами, почитали друг друга на равных, жили одной семьей на далекой, благодатной земле. Единый язык, единые песни, города с застывшей вечностью, юные дети, видевшие рождение мира… Среди них был один, - краешек губ ведьмы чуть приподнялся, - Великий мастер, умевший создавать дивные вещи из камня и стекла. Грубый кристалл он мог обработать так искусно, что тот казался прозрачным живым цветком, распустившимся в ладонях эльфа. Его знали даже за пределами родного края, и слух о нем разошелся по всем сторонам света. И однажды – так говорила легенда – боги даровали ему удивительной красоты камень. Никто и не ведает, что это был за кристалл; рассказывали, что небесные властители взяли сердце звезды и отдали его эльфу-мастеру. Тот долго не приступал к работе, все думал, что же выточить из камня, пока наконец не увидел сон… История умалчивает, о чем было его видение, однако следующей же ночью мастер принялся обрабатывать камень. Он работал двенадцать дней, заплетая в грани солнечный свет, и вскоре миру явился невиданный цветок, - она отвернулась, и теперь Меред могла видеть лишь ее силуэт, укутанный в серую тяжелую ткань, - Цветок о сотне лепестках. Солнце, пойманное в грани, радуги, капли росы – в нем переливался и сиял свет. Всякое существо с чистым сердцем могло прийти к эльфу и поглядеть на дивный цветок, даже дотронуться до него. И все бы хорошо, если бы о том не прознал подземный змей, древнее зло, спящее в забытых норах. Он выбрался из своих пещер и устремился за горы и леса, чтоб добраться до мастера и забрать драгоценное сокровище. По пятам за ним шла смерть, войны и болезни, разрушения, и черная ночь легла на землю…