Дикая охота. Полотно дорог (СИ)

Атеа украдкой бросила взгляд на Меред. Девушка ехала с непроницаемым лицом, выпрямив спину и почти не мигая – разве что щеки слегка зарумянились, но это можно было списать на мороз.

- Я вот только никак в толк не возьму – как это вас отцы-то самих отпустили в даль такую, в такое-то время? Уж они понимать должны, что к чему, и что за час настал… Мало ли, какое лихо на дороге ждет? Ну что три молодки сделают против злого человека, али против духа? Ножички-то эти ваши вряд ли вам помогут – небось, и не знаете, как в руках их держать.

- Не знаем, батюшка, - не выдержав, захлопала ресницами Атеа, - Это так, чтоб спокойней было – авось, и беда не тронет. Да только нам шибко надо попасть за Железный Тракт – дело у нас в столице: женихов себе ищем. Батюшка у нас один, сестры мы, все в поре уже. Вон в котомках приданое везем, - она хлопнула по вещмешку, который совершенно не походил на котомку с приданым, - У нас там платья вышитые, нити да иголки, дары от матушки…

- А, ну то – дело хорошее, - одобрительно закивал мужичок, а потом окинул их всех придирчивым взглядом, - Несхожие такие все! Мамка, небось, гулящая… Ты вон хороша, конечно, ничего не скажешь, - он закряхтел, покивал сам себе, - За тобой и в столице табунами бегать будут! А тебя, девушка, я поначалу за паренька принял, не серчай уж. Такая ты… ну… такая. – Доверительно сообщил Меред их попутчик, заискивающе улыбаясь, - Но ты не переживай! И на тебя найдется купец. Видно, что крепкая, работу любишь.

Меред кисло искривила губы, натягивая улыбку на лицо с таким усилием, что Атеа стоило огромного труда не расхохотаться в голос. Перед внутренним взором живо предстала картина, как стриженая девушка в переднике одной рукой месит в огромной кадке тесто, во второй держит орущего младенца, а ногой еще елозит по полу мокрую тряпку, отмывая полы. Мужичонка между тем продолжал:

- А чегой-то третья ваша не разговаривает? Капюшоном закрылась, свету белому не показывается…

Атеа горестно вздохнула:

- Болеет она у нас, батюшка. Отродясь не говорила… Еще и косоглазенькая. Потому и прячется. Зато хорошая, добрая, ласковая! Мы, батюшка, перед отъездом всей деревней молились, чтоб и ее в руки хорошие отдать, чтоб нашелся человек с сердцем добрым. Мы с сестрицей все сделаем, чтоб наша младшенькая счастлива была! Правда, сестрица?

Мужичок повернулся к Меред, и девушка сдавленно кивнула, стараясь не смотреть на того. Впрочем, попутчик явно не заметил выражения ее лица. Потрепав по холке своего конька, он одобрительно фыркнул:

- Это правильно, так и надо. Хорошие вы девки, добрые, за семью стоите. Значит, тем более хорошо, что по пути нам – чтоб не попали в передрягу какую, буду вас, несмышленых, охранять. Авось, и на свадебку позовете! А коль кому-то из вас жениха не найдется – дык не расстраивайтесь: смело езжайте в Овражки, спросите Айлека. В нашей деревеньке меня каждая собака знает, а у меня сын. Холостой, между прочим. Вы все ладные… в принципе, - помедлив, добавил он, бросив короткий взгляд на Меред, - А в Овражках мы не привередливые. Кочевряжиться не будем!

- Ох, батюшка, спасибо – так успокоили! – воскликнула Атеа, прижимая ладонь к сердцу, - Теперь-то точно можем не волноваться! Если что – сразу же в Овражки.

Мужичок по имени Айлек важно закивал. Вид у него был такой, словно только что он по меньшей мере спас жизнь одной из них.

Разговор плавно сошел на нет, и Атеа наконец вздохнула с облегчением: за те несколько часов, что они провели в пути вместе с возницей, тот успел прожужжать им все уши. Айлек вез маленькую тележку, груженную кроличьими шкурками, куда-то в сторону соленого озера – Лебедь не помнила, как назывался городок на его берегах. Дорога была одна, а потому мужичок сразу же прибился к ним, нагнав их за версту от Лойнара. В общем-то, Атеа не слишком любила попутчиков, но этот ее откровенно забавлял.

Дабы не терять слишком много времени, от Келерии они отправили лошадей галопом – и Тэарга даже помогла им, потоком ветра сметая снег с тропы и тем самым помогая животным. Более того, ухаживала за ними именно ведьма: вечерами она подходила к каждой лошади, гладила мощную шею, круп, прижималась лбом к конскому лбу, а затем лезла в карман, вынимала по пригоршням какую-то траву и давала ее животному. К удивлению Атеа, после этого лошади сразу же засыпали, а утром готовы были пройти любые расстояния. По горам провести их было невозможно, поэтому отряд двигался вдоль кромки леса, и на стоянках ведьма то и дело разгребала руками снег, под которым неизменно оказывались островки пожухлой травы. От Келерии до Перевала Химер селений по пути им не попадалось, зато вчера они впервые заночевали под крышей и смогли накормить лошадей зерном. Атеа предполагала, что на Железном Тракте ситуация будет несколько получше, и Тэарге не придется тратить свои силы, помогая всем им. Лебедю не хотелось становиться должницей эльфийки – даже после того, как Дамала и Тайиль заявили, что ей можно доверять.

Тэаргавар была молчалива и тиха – лишь иногда что-то рассказывала девушкам: легенды гор, короткие заметки о жизни и быте пещерных эльфов, истории о тех или иных травах. Ни Меред, ни Атеа не доверяли ей, но Дамала, зашедшая к ним за несколько часов до их отбытия из Гильдии, мрачно заявила, что ведьма идет с ними и будет им помогать. На попытку Атеа возразить Ласточка смерила ее таким взглядом, что девушка разом стушевалась и смирилась со всем. По словам Наставницы, ведьма стояла на их стороне, и причин сомневаться в ней у них нет. Однако Меред все так же угрюмо косилась на колдунью и деревенела всякий раз, когда Тэарга обращалась к ней – пусть даже по пустякам. Атеа пока не совсем понимала, что думает по поводу самой эльфийки и их совместного путешествия, а потому приглядывалась к ней, решая, доверять ей или нет, и не отказывая себе в удовольствии поглумиться над ней – как сегодня, например.

Айлек щелкнул поводьями, когда старенький мерин вдруг взбрыкнул, словно бы заявляя о себе.

- Тихо, тихо, дурной! Будешь мне еще тут танцевать… - конь фыркнул, тряхнув пегой гривой, но послушался и норов показывать перестал, - Вы сами-то откуда будете, молодки? А то я не спрошу никак – может, бывал я в ваших краях, и батюшку вашего знаю?

- Это вряд ли, - Атеа приняла крайне задумчивый вид, - Селеньице наше у самой границы с Тавранией.

- Нет, не бывал там, - мужичок почесал затылок, заодно вновь надвинув на кустистые брови съехавшую лохматую шапку, - А называется как? Может, слышал хоть?

Помедлив, Атеа уверенно брякнула:

- Гнилицы, - и, подумав еще немного, добавила, - У нас там болота, знаете ли. Вот и прозвалось так селение наше.

- Ааа, - глубокомысленно протянул Айлек, серьезно кивая, - Гнилицы, Гнилицы… Нет, не припомню.

- Оно и не мудрено, батюшка – место тихое, на отшибе самом, живем тем, что Светлый пошлет, - девушка чуть откинулась назад в седле, мечтательно глядя куда-то вдаль. Настроение становилось все лучше и лучше, - Мы его привечаем, уважаем, знамо дело – молитвы поем по вечерам, на праздники самые лучшие наряды одеваем и самые лучшие хлеба ему подносим. У нас вон даже традиция есть – в первый день лета гниличане празднуют рождение Светлого. Все мужики по домам запираются и пьют брагу, приглашая Светлого в дом. Бабы детей забирают и уходят в дальние комнаты – им надобно день весь в молчании провести, не тревожа глав семей, - Меред бросила на нее испепеляющий взгляд, но Атеа уже разошлась, - А все девушки молодые отмываются в банях, распускают косы да выходят в лес в чем мать родила.

Мужичок, в этот момент припавший к фляге, поперхнулся и изумленно уставился на Атеа. Лебедь безмятежно продолжила:

- Считается, что если к какой из девок Светлый придет и благословит ее, всему ее роду счастье будет. Поэтому принято в лес уходить, там укромное местечко искать да наземь ложиться, ждать. Только вы же понимаете, батюшка, все молодки лгут – ой, лгут! Каждый год Светлый к нескольким приходит – то в образе кузнеца деревенского, то с ликом помощника конюха нашего. Он может в любом виде прийти, в каком захочет. И все наперебой о том рассказывают, я сама слыхала – мол, и к той пришел да благословил, и к той пришел да благословил, и к этой… - она обиженно надула губки, - Ко мне вон ни разу никто не пришел, а я уж так ждала! И наземь ложилась, и на коленях взывала-просила, в землю лбом уткнувшись – а не пришел.