Морок (СИ)

— Видишь вон того… — Олег указал на развалившегося неподалёку Губастого.

Возле Артура собралось немало пацанов. Новоявленный вожак блаженно щурился, что-то там вешал на уши и постоянно гоготал.

— Во-он тот… С обезьяньими губами. — Скорректировал пальцем Головной.

— Ну… Вижу!

— Сколачивает пацанов, собирается с дедами бороться. Кричит: я их всех натяну!

— Этот губошлеп?! — Дембель внимательно с полминуты смотрел на него, словно это было редкое насекомое. Потом с улыбкой повернулся к Олегу. — Летать он будет в части по чёрному! Я брат уже вижу, кто тут и что! Он здесь на понтах, а там обдрищется, увидишь! А вот в тебе, есть что-то такое… Если сам не лажанёшь, то и по «гусёвке» будешь жить нормально.

— Какая ещё гусёвка?

— Ну, значит до присяги ты — «дух». Это самый низ. Потом «гусь». Гусей припахивают по полной, и дедушки, и дембеля. Полгода прошло, ты — «фазан». Это уже не гусь и не дед. Живёт полегче. А потом когда деды из части свалят, вы банкуете в полный рост. Приходят ваши гуси, вы — деды, понял?! Всё просто. После приказа об увольнении, ты — «дембель»! Вот такая лабуда!

Они поболтали ещё чуток, потом Джинсовый попрощался, пожелал удачи и исчез в дверях вокзала.

У Олега пухла голова от новых знаний. Гуси, лебеди, фазаны, раки, щуки — весь этот животный мир умещался в его представленьях только в баснях Крылова. Он представлял армию иначе. Примерно так, как показывают в передаче «Служу России»: скуластые парни с калашом наперевес прыгают через забор на полосе препятствий, продираются сквозь огонь, ползут под проволокой. А так получается зоопарк какой-то… Лично он не собирался быть ни гусём, ни раком. Ситуация с этой иерархией была до боли узнаваемой. Старшие, младшие и пресс первых над вторыми. Всё это, он проходил сызмальства. «Как себя покажешь — вот единственное правильное решение». — Думал Олег, покуривая и глядя сквозь прищур, как Артур лезет из кожи вон, чтобы понравится окружающим.

К вечере их увезли на перевалочный пункт, где новобранцы переночевали в полусыром бараке, без окон и дверей на жёстких двуярусных шконках. С утра за ними пришёл крытый грузовик и повёз их дальше до конечного пункта назначения.

Рембатальон, где Головной пробыл ровно три недели, являлся по сути своей преддверием перед основным местом службы. Это была вовсе не «учебка», как многие ошибочно думали. Здесь молодых держали на «карантине», чтобы потом после присяги столкнуть реальному «покупателю». Несмотря на это, «муштру» никто не отменял, и курс молодого бойца начался с первых же дней. Молодых, как положено, помыли и переодели с «гражданки» в военное полевое обмундирование. Всех длинноволосых немедленно остригли ручной машинкой, и гражданский вид новоприбывших юнцов сменился на типично солдатский штамп. Ребята со смехом оглядывали друг друга. Глазу было непривычно видеть вчерашнего знакомого в хэбэшном кителе и сапогах. Олегу, как и многим, достался комплект не по размеру. Мешковидные брюки раздувались как галифе, а полы кителя доставили почти до колен. Размеров всего было два, и Олег померив, второй вариант, в сердцах плюнул. Похоже, второй размер шёл на низкорослых.

День начинался с шестичасового подъёма, утренней пробежки и комплексной зарядки. Под окрики вечно орущих сержантов, толпа растревоженных полусонных мальчишек высыпала из казармы, наспех натянув брюки и сапоги. Китель, ремень и головной убор оставляли на табуретах, так как зарядка исключала эти предметы согласно форме одежды номер один. Далее по режиму шёл завтрак, политинформация и плац. Перед завтраком предшествовал утренний осмотр. Проверялось исполнение тех немногих обязанностей, что сержанты вбили молодняку с первых двух дней: подшитие подворотничка под китель, начищенность сапог и бляхи на ремне, внешний лицевой лоск — бритость подбородка и тыльной стороны шеи. Их учили ходить строем и исполнять заурядные строевые приёмы: повороты, развороты, построение разбивка на фланги. Новобранцы естественно ошибались, не всегда «брали ногу», а иной раз путали левое с правым. Это приводило сержантов в исступление, значительно расширяя их словарный запас в отношении подопечных.

Не сказать, что Олег сразу попал в колею. Скорее, он не думал в неё попадать. Скученность мужского коллектива, сутолока и варка в казарменном котле приводили к пограничным вспышкам между однопризывниками. Уже на второй день он заехал в рыло наглому керчанину. На третий или четвёртый день сцепился с московскими. И было четверо, но численность никогда не пугала детдомовского волчонка. Природная злость, бесстрашие и практика уличных и спортзальных поединков, безусловно, помогла ему завоевать определённое уважение в кругу сопризывников. Скоро разбитых физиономий в строю заметно поприбавилось, а сбитые в кровь фаланги кулаков Олега просто не успевали затянуться. Его перестали задевать, и даже сержанты, для кого оскорбление личного состава было обыденной нормой, остерегались трогать вспыльчивого салабона. Наказанием за частые драки стали безвылазные наряды и посылы на чёрные работы. Хотя и там Олег не проявлял ретивости. Швабры не касался, и «очко» туалетов не драил. Те, кто с ним отбывал эту повинность, делали всю работу сами, боясь связываться с бешеным напарником. Так Олег со свойственной себе жёсткостью занял подобающую себе нишу. Единственное, что угнетало его в этой армии, это насаждаемая дисциплина. Её Олег, по привычке терпеть не мог, и «жить по уставу» — для него были лишь красивые слова. Он прекрасно видел, как расслабляется сержантский состав после отбоя и что они себе позволяют в пределах своих полномочий. Из наблюдений заключал одно: дисциплина — это кнут; кнут — для стада, а он стадом быть не хотел.

После присяги их рота просуществовала неделю. Потом её кусками растащили «покупатели» по своим частям. Головного вместе с двенадцатью выбранными бойцами, забрал усатый, мордатый майор, с зычным как труба голосом. Их повели, как им сообщили на корпусную базу, где находилась небольшая воинская часть, под тем же Чегдомыном. Небольшой автобус долго петлял по дорогам и, где-то, через час остановился у ворот КПП. Тринадцать молодых солдат вышли из автобуса и, озираясь, пошли через плац к деревянной казарме в сопровождении зычного майора. Там «покупатель» зашёл в одну из дверей, а молодняк скученной группой остался ждать на улице. Из соседнего тамбура той же казармы, высыпали как горох любопытные вояки, очевидно старослужащие. Ладные, холёные, наглые — от них шла волна бывалости и тёртости. Безупречно подогнанная по телу форма, ослабленный в поясе ремень, расстегнутый крючок и пуговица, а ещё взгляд… Любопытно-насмешливый взгляд на салаг, или как их называют «гусей».

— Дедушки! — Уважительно шепнул старый знакомый Артур.

По странному стечению обстоятельств, из «карантина» он угодил в число ихней команды, и сейчас что-то там не громко втолковывал пацанам. Объяснял, как правильно себя вести при контакте со «старыми». Деды к ним не подходили. Пока довольствовались визуальным наблюдением. На это был свой резон: знакомство всегда начинается с взгляда, с примерочной оценки…

Казарма тянулась длинным зданием до самого плаца, напротив неё располагалась постройка такого же типа, оказавшееся, как выяснится позднее солдатской столовой. Чуть в стороне от плаца, находился штаб войсковой части, а рядом с КПП, небольшой военторг. Часть, действительно маленькая, без претензий на полковой масштаб.

Из тамбура, где исчез офицер, высунул расхристанный старослужащий.

— Проходите… — С небрежной ленцой бросил он.

Внутри помещение было достаточно тесноватым для роты, но приемлемым для отдельного взвода.

Тридцать коек в два яруса, умывальник, сушилка, каптёрка, бытовка и даже комната отдыха вполне всё умещалось в этих скромных квадратах. Вверху на полке под потолком колоритно поблёскивал чёрным телескопом телевизор, а внизу под ним, в отдельном закутке находился настоящий спортивный уголок: штанга на стойках, гиря, гантели.

— Так, войска… Слушай сюда! — Старослужащий авторитетно сосредотачивал на себе внимание. Кроме него, из «старых» в казарме были ещё двое. Один брился в умывальнике, другой копался внутри каптёрки. Всего состава в казарме не было. В отдельном кабинете, через распахнутую дверь, было видно, как беседуют офицеры: привёзший их майор и смуглый старший лейтенант, очевидно, их командир.