Дикая охота. Полотно дорог (СИ)

- Как зовут-то тебя?

- Рейнэвар, королева. Рейна.

- Красиво. Тебе идет. Что ж, Рейна, нападай.

Спустя полчаса девочка еле держала меч в руках, но сдаваться упорно не желала, распаляясь все больше – а Шедавар даже не устала. Удары Рейны она отбивала легко, угадывая маневры девчонки, как бы та ни старалась обхитрить ее. Впрочем, глаза у молодой эльфийки блестели азартом, и Шедавар это нравилось.

- Когда-нибудь я займу твое место, королева!..

Она ударила сверху, пытаясь продавить оружие королевы вниз, чтобы тем самым открыть грудь и живот королевы. Силенок у нее явно не доставало – Шедавар удерживала ее клинок, медленно поднимая лезвие вверх, чтобы отбросить меч соперницы и обезоружить ее. Она бы могла это сделать одним броском, быстро и резко, но королеве нравилось ощущать напряжение, сладкой волной наполняющее ее руки, нравилось прорабатывать каждое движение, чувствуя проходящую силу и сопротивление, а потому она не спешила. Рейнэвар зарычала от натуги и уперлась свободной ладонью в лезвие, наваливаясь всем весом на клинок – благо, тот был затуплен.

- Конечно, займешь, - рассмеялась Шедавар, - Только сначала отрежешь себе руку, если будешь вот так делать.

С этими словами она отшагнула в сторону, чуть разворачивая корпус, и девчонка, не сумев воспротивиться инерции, полетела вперед, неловко взмахнув мечом. Впрочем, в последний момент она умудрилась извернуться и броситься в атаку, однако ни сил, ни скорости ей не хватило. Шедавар отбила три удара, и, прежде чем Рейна успела занести клинок для нового, выбила меч из ее руки, задев кисть. Девчонка зашипела, а затем оторопело уставилась на оружие, тускло отражающее бледное сияние кристаллов.

Посмеиваясь, Шеда неторопливо побрела к оружейной стойке, возвращая клинок на место.

- Если хочешь стать королевой и вести за собой народ, тебе стоило бы больше времени проводить на тренировочном поле.

Рейнэвар подошла ближе, хмуро потирая запястье.

- Да, королева… Вообще – это я не серьезно. Ну… - она замялась, - Насчет трона. Слишком большая ответственность для меня. Ищущая Этанэвар говорит, что мне куда больше пристало тяпку держать, чем меч. Мол, только на это я и гожусь, - девочка вздохнула, а затем спохватилась, вновь краснея, - Ох, что это я! Прости, королева, это вряд ли то, что следует рассказывать.

Шедавар набросила на плечи рубаху и серьезно посмотрела на Рейну.

- А еще хорошая королева должна уметь выслушивать свой народ. Посему не извиняйся. И не расстраивайся – Этанэвар лишь хочет, чтоб ты стремилась быть лучше, чем ты есть. Прими ее науку и трезво оценивай каждый свой шаг. Только так ты сумеешь добиться высот, кем бы ни станешь потом, какой бы путь ни выберешь. Доброго тебе дня, Рейнэвар – и спасибо за танец.

С этими словами она развернулась и направилась к мостику, оставляя за спиной оторопевшую Рейну. Небось, через пару часов вовсю будет щебетать о том, как дралась и разговаривала с королевой. Для молодых она по-прежнему оставалась сакральной, чуть ли не божеством, которое редко снисходит до общения с простыми смертными. Лишь старшие Ищущие действительно осознавали, что Шедавар – такая же, как и они, эльфийка из плоти и крови, любящая хорошую драку, добрый крепкий мед и задиристых девок. Впрочем, даже они относились к ней с почтением – что уж говорить о таких вот юных, как Рейнэвар.

Охранница бесшумной тенью следовала за ней, держась на некотором расстоянии от Шедавар, и ее присутствие даже не напрягало королеву. Хоть она и упрямо считала, что в родном городе опасность ей не грозит, а Аллэивар все-таки настояла на том, чтоб при ней находился хоть кто-то. Выбор пал на Келевар – одну из самых опытных Ищущих, выдающуюся охотницу, предпочитающую молчание пустой болтовне. Как минимум за это Шеда ее уважала – впрочем, было еще за что: Келевар, узнав о плане королевы увести эльфов из подземелий, начала тайком беседовать с другими разведчицами и с рабочими эльфийками – и теперь за спиной Шедавар стоял весь Дом Ищущих и добрая половина Дома Творящих. Оставалось лишь убедить в необходимости такого решения ведьм, а там снежный ком покатится, зацепив и Жриц…

- Шеда, искорка…

Королева, вздрогнув от неожиданности, замерла – Слепая Мэг стояла прямо перед ней, зябко кутая острые худые плечи в шерстяную шаль и опираясь на узловатую клюку. Если бы она не позвала, Шеда точно врезалась бы в нее.

- Праматушка? Что ты делаешь здесь? Тяжело ведь…

- Надо потолковать. – в голосе Мэг Шеда ощутила металл, и ее невольно пробрала дрожь: старая ведьма была одной из первых, кто ушел в подземелья, а потому рядом с ней эльфийка чувствовала себя маленьким несмышленым ребенком, который и двух слов связать не мог.

Шедавар взглянула на Келевар и кивком головы отпустила ее. Эльфийка пристально поглядела на королеву, а затем чуть поклонилась и отступила назад, скрываясь за поворотом. Шеда заставила себя расслабиться – все же Мэг не сделает ей ничего дурного. Ведьма, слепо глядя сквозь нее белыми, как молоко, глазами, прокряхтела:

- Подойди-ка, детка – мне и впрямь стоять тяжко. Подай мне руку, искорка…

Шедавар шагнула к ней, осторожно подхватывая Знающую под руку. Несмотря на то, что старая эльфийка тут же навалилась на нее, королева практически не ощущала ее веса – словно та была перышком. Ее ладонь казалась сухой, легкой и пустой, словно кто-то перетер ее кости внутри тела в пыль да так и оставил, и теперь ветер древности перегонял эту пыль, как сердце качает кровь. Шеду передернуло.

Они шли медленно, и серая накидка колдуньи стелилась за ней шлейфом, тихонько шурша по каменным белым плитам. Краем глаза Шедавар видела ее профиль и думала о том, что в былые времена Мэг, наверное, была невероятной красавицей – и в глазах ее плавилось золото, и в волосах ее путался теплый ветер, и смеялась она, как смеются серебряные ручейки по весне. Интересно, как это – не видеть белого света, не знать, что происходит вокруг, отдать себя вечному служению? Воистину, Знающая, я подарю тебе солнце – пускай его и немного выпадет на твой век, но, клянусь кровью своей матери, ты ощутишь его прикосновение к своим щекам!

Пустующая воздушная беседка встретила их тихим журчанием белокаменного фонтана – ключ бил из ладоней молодой девушки, сомкнутых в чашу, и вода опадала к ее ногам вниз, разбиваясь о бортик крохотного бассейна и искрясь в тусклом мерцающем свете. Шедавар аккуратно подвела старуху к широкой каменной лавке, помогая ей присесть, и Мэг с тяжелым вздохом опустилась, склонив седую голову на грудь. Шедавар, севшая рядом, не решалась начать разговор – в молчании старой ведьмы что-то скрывалось, какая-то сильнейшая скорбь, которую королева ощущала едва ли не кожей. Помолчав, Мэгавар вновь вздохнула и тихонько молвила:

- Я помню тебя, искорка – помню, хоть ты, наверное, и думаешь, что это невозможно… мол, слепая. А я вижу так, как ни одна из вас не видит. И я видела тебя, когда ты еще на руках у матери своей лежала, у ее груди – Миренэвар пришла ко мне просить благословения для тебя. Ты была теплая, и такая маленькая – точно искорка… - она усмехнулась, тряхнув головой, - Я еще тогда знала – ты, девочка, станешь великой.

Шедавар не перебивала ее, не торопила. Знающая спустилась сюда из своей пещеры сама, проделав такой тяжелый путь – значит, ей нужно было сказать что-то очень важное.

- И так оно и случилось, да, случилось… Ты так выросла, искорка… - ее дрожащая ладонь накрыла руку Шеды, а в голосе вдруг прорезалась горечь, - Ты ведешь за собой наших детей, даруя им надежду. Ты готова сжечь все былое, чтобы дать жизнь новому, не раздумывая. Не спрашивая совета, ты делаешь так, как велит тебе сердце – а может, это небо говорит через тебя… И, наверное, ты не ошибаешься…

Что-то было в ее речах, что-то пряталось, и с каждым словом ее Шедавар чувствовала нарастающую тревогу, тяжелую и колючую, словно ощетинившийся базальтовый камень. И тревога эта разгорелась пламенем в ее груди в тот миг, когда Мэгавар подняла на нее белые глаза, в которых плескалась боль, ярость и страх, и почти беззвучно прошептала: