Ахиллесова точка

го быстро увеличивался в размерах диковинный цилиндр с шаровым расширением на неповрежденном конце.

- Вы уверены, что это не наше? - спросил Гудков неожиданно спокойно.

Коровин кивнул. Во рту у него пересохло, и он не мог говорить. Он еще раз кивнул. И он делал снимки.

На потолке кабины, над дистанционными индикаторами зажегся транспарант: "Дистанция лазерного огня".

- Тридцать секунд до встречи, - сказал Гудков.

Коровин смотрел на экран сквозь видоискатель, лихорадочно нажимая на спуск. Вот она приближается. Красивая, цилиндрическая, шарообразная. Чужая, неземная, изготовленная в недоступных глубинах вселенной. Она прилетела в Систему, оставив позади себя десятки и сотни световых лет. И вот она приближается - для того, чтобы они ее уничтожили.

- Пленка, - сказал он, с трудом ворочая сухим языком. - У меня кончилась пленка.

- Ничего страшного, - сказал Гудков. - Все фиксируется на магнитной ленте.

Коровин опустил камеру на грудь. Числа на указателе расстояния все уменьшались. На потолке кабины горел транспарант: "Дистанция лазерного огня". Обломанная гантель надвигалась из глубины курсового экрана. Гудков смотрел на нее из своего кресла молча и сосредоточенно. В кабине было жарко. Коровин начал расстегивать привязную систему.

- Перестаньте, - прозвучал в наушниках искаженный голос Гудкова. - Ведь вы же мужчина!..

Коровин не мог найти запоров. Он рвался из ремней, хотел порвать их, рассчитанные на стократную перегрузку. В кабине ничего не осталось. Только цепкая паутина привязных ремней, да вязь матовых пятен в прицеле курсового локатора, да Гудков со взглядом охотника. Его жестокие металлические пальцы лежали на клавиатуре.

- Нет, - беззвучно сказал Коровин. Он вырывался из душивших его ремней. - Нет!..

Цель висела сейчас в центре курсового экрана, она была красива небывалой, небесной, так никем и не понятой красотой, начиная от замысловатого орнамента темных пятен на зеркальной поверхности сферы и кончая волнистым, разорванным, с острыми зазубринами краем цилиндра. Проклятый запор наконец поддался. Но было поздно.

Экран стал белым, потом ослепительным, глаза перестали видеть, и, когда катер тряхнуло в туче газообразных, еще не успевших рассосаться осколков, ничего не осталось, на всем лежал черный квадрат, отпечаток взрыва.

Только пустота и тишина. И так было долго.

- "Поймите, - сказал Гудков. - Если бы мы его пропустили, его бы уничтожили батареи камата. Если бы успели.

Коровин ничего не ответил.

- От него в любом случае ничего не осталось бы, - сказал Гудков. - И от каравана тоже. Все-таки сто километров в секунду.

Коровин молчал.

- Вы не думайте, что я не понимаю, - сказал Гудков. - Я вас прекрасно понимаю.

Коровин молчал, глядя в слепое пятно экрана.