КИНФ БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ВТОРАЯ. СОЗВЕЗДИЕ ПАКЕФИДЫ (СИ)

- Да тебя целыми днями вызывают эти колдуны, – небрежно заметил Белый. – Так что никто в шоке не будет!

- Хорошо, – медленно произнес Черный, – я пойду с тобой. Думаю, и Сара согласится побывать дома… Давай только дождемся последнего дня – ты знаешь, о чем я.

**********************************!

====== 2. НАЧАЛО СТРАНСТВИЙ. ======

Черный: ЫЫЫЫЫ….

Белый: Это еще что за людоедский оскал?!

Черный: Мы очень плавно подошли к тому самому месту, где объясняется, отчего мы вообще влипли во всю эту историю c кинф, и отчего сами уподобились им, странникам. Поясним?

Белый: Да куда мы денемся…

************************************

Белый: С согласия нашего первого отца-Дракона, Алкиноста, которому мы вместе с Черным присягнули, я перешел на службу к Давру. Давр только-только вступал во власть в своей кненте, и Императором как таковым еще не являлся. Но принца ему страсть как хотелось иметь! Толковый помощник и друг из людей во многом мог бы помочь ему разобраться с делами, и по его мнению я подходил идеально. Признаться, я слегка заревновал Черного к Алкиносту – уж больно Дракон легко отдал меня брату в услужение! Я всегда чувствовал легкое отчуждение… Но любовь такова – Черный всеми своими чертами непростого характера навсегда завладел сердцем правителя (а это было весьма нетипично для Драконов, потому что иметь фаворита, обладающего таким безграничным влиянием, было небезопасно), и других людей Дракон просто не видел.

Для порядка я поерепенился, задав вопрос Алкиносту – а почему я?! Чем я в глазах государя хуже Черного? Обыдно, да! Я так ему и сказал. И он, видно, понял мои терзания и улыбнулся:

- Не злись, Торн, и не думай, что ты чем-то хуже своего друга, – сказал он. – Напротив, из вас двоих я считаю тебя умнее и сдержаннее и в делах государства более проворным, чем Зеда, но…

- Но?

- … но в мире нет ничего лучше равновесия и гармонии. Из нас двоих братьев Ченских я – как и ты из вас двоих! – более сдержанный; а Зед, как и Давр, более вспыльчивый, горячий, эмоциональный и несдержанный. Понимаешь? Его горячности, искренности и удивительной заботливой доброты не достает в сердце мне, а ему не достает знаний об этом коварном мире, на который он смотрит такими любопытными, слишком чистыми и иногда до глупости доверчивыми глазами. И в нашем союзе я буду опекать, воспитывать и направлять его. Иногда – сдерживать, чтобы он вырос и окреп, не испортив того добра, что заключено в его душе. А в вашем союзе с Давром роль воспитателя займешь ты, а Давр с твоей помощью будет учиться смирять свой гнев, злоречие, вспыльчивость… таким образом, мы все вчетвером обретем недостающие нам качества, понимаешь? Кроме того, Давр молод и любопытен – совсем как Зед, – и готов слушать объяснение любому явлению, как и Зед, начиная с описания улитки и заканчивая солнцем, дающим нам жизнь и тепло. Кто, кроме тебя, поможет ему больше узнать о людях, чтоб лучше ориентироваться в мире людей, и ответить ему на все его «почему»?

- Разве мир принадлежит людям, а не Драконам?

- Бесспорно. Людей много, у них острый ум, горячая кровь и превеликое любопытство. Они вертят этот мир, уж поверь мне. А коли живешь в мире, принадлежащим людям, то не стоит пренебрегать его правилами. Кроме того, Давр обожает философию, это самая сладкая из наук, наука лентяев, которые лежат на тюфяках и размышляют о мире; кто лучше тебя может рассказать Давру о людской философии? У кого лучше, чем у тебя, подвешен язык?

Надо полагать, Давр сам относился к софистам – и был достаточно ярым последователем этого учения, склонным задавать едкие язвительные вопросы, разрушающие любую самую красиво выстроенную теорию.

- Он был глупцом, – отрезал он, когда я рассказал ему о некоем философе, помершем под забором от голода и холода, но притом написавшем одиннадцать томов философских трудов. – Надобно сначала было озаботиться о голодном брюхе, а потом учить остальных тому, как следует жить! И он еще претендовал на звание ученого и мудрого человека! И не смог раздобыть себе куска хлеба…

Давр вовсю готовился стать мудрым правителем того кнента, что мы отняли у угольщика Чета. Совет уже одобрил его цвета и гербы, а мне предстояло вести переговоры со знатью, объявляя его вновь изданные законы и указы и прочее заниматься его двором, принимать вассалов. Это большая работа, сказал мне Алкиност, и кто лучше меня с нею справится?

Мне сразу представился Черный (точнее, его высказывание о жизни принцев, кое я тщательно увековечил в своих летописях).

- Это только называется – принц, – сказал он. – И все думают, что принц – это богатство и все такое, – для наглядности он изящно растопырил пальчики, закатил глаза, скорчив рожу напыщенно-глупого франта и, оттопырив зад, повилял им, изображая неторопливо-томную походку придворного. – А на самом деле вкалываешь как ишак. Вот так!

- Зед, конечно, – ответил я на вопрос Алкиноста. – Он своею властною рукою…

- Ну само собой, он может это сделать. Но, выслушав всех вассалов, к ночи он утомился б и озверел от их заверений в честности и неподкупности, и последнего, который бы ему не понравился больше всего, он вытолкал бы взашей.

Я хохотал во все горло. Черный действительно мог выкинуть нечто подобное.

- Неправда, – из солидарности с другом сказал я. – Зед всегда доводит дело до конца!

- Он исполнителен, это верно, – ответил Алкиност, – но с удовольствием делает лишь ту работу, что ему по нраву. Например, людоедов гоняет…Если же работа ему не нравится – о, это тяжкое бремя для его души, и уж лучше не подвергать его этому! Впрочем, думаю, с годами он станет более сдержанным. Ну, я вижу, ты больше не сердишься на меня? Значит, ты с легким сердцем можешь идти к Давру и продолжить вашу ученую беседу относительно религии – кажется, он принял сторону этого Сатаны, так что будь осторожнее, не то он сделает из тебя атеиста – а человек должен, непременно должен верить, если уж не в идолов богов, то в добро! Все великое и прекрасное в людских сердцах порождает вера… впрочем, как и безобразное.

Потом была коронация Давра, с кучей гостей и красивых церемоний. Мы вынуждены были провести её во дворцовом внутреннем дворике; это была тактическая и политическая хитрость с нашей с Давром стороны, потому что он очень хотел показать, что заботится о своих подданных, и я придумал следующую штуку: готовить замок к приезду гостей было весьма утомительно, он был в плачевном состоянии – да и спешка не привела б ни к чему хорошему. Сколотить из дерева помосты для гостей и зрителей и обтянуть их нарядной тканью было куда проще (и дешевле, кстати), чем заново перекладывать полы, утруждая подданных добычей и выделкой мрамора. Мысль ясна? 

Я был красавец!

Меня нарядили с ног до головы в белое, такое белое, что совестно было и на улицу-то выходить. В подчинении моей была гвардия – набранная из рядов гвардии Алкиноста, дабы новоиспеченные вассалы не дай бог не саботировали церемонии, – и Давр сидел на красиво драпированном троне меж Драконов, а мы по ковровой дорожке, меж рядами зрителей, несли ему корону на красной бархатной подушке!

Это было красивое и величественное зрелище, и трубачи старались вовсю, когда возвестили о появлении нового государя и нового кнента с составе Мирных Королевств!

Затем настал мой черед; и Давр подарил мне каплю своей крови – да, теперь можно было! Я немного испортил церемонию, смешно взвизгнув, когда коготь Давра черканул изящный хвостик на моем запястье, и засмеялись и люди, и Драконы. Думаю, он сделал это нарочно.

Испытание кровью мне удалось пройти достойно.

Потом было угощение (опять же, хитрый политический ход, хотя ничего хитрого в нем не было, все старо как мир), и изголодавшиеся люди славили такого щедрого господина. На площади была бесплатная ярмарка – одному богу было известно сколько золота потратил Давр, чтобы накупить всякой всячины, живности и утвари, необходимой по хозяйству, и свезти все это в свой кнент, чтобы потом раздать людям. Он целиком и полностью оправдывал свою предвыборную кампанию и его рейтинг зашкаливал.