Дикари Ойкумены.Трилогия

Либурна «Дикарь» стартовала без промедления.

IV

– Допустим, ты ранен, – сказала Ливия Метелла. – Допустим, тебя вылечили. И еще допустим, что на борт тебе еще рано, а цивилы осточертели до смерти. Представил?

Марк кивнул. Они с Ливией сидели на скамейке в спортзале: ждали, пока Крыса с Тарарой не освободят душевые кабинки. Кивать было больно. Говорить было больно. Жить было трудно: полчаса ада по имени «учебный спарринг» давали себя знать. Если у Ведьмы и имелись какие то мягкие части тела, на Маркову долю их не досталось.

Минутой раньше Марк спросил, что обер декурион Метелла, член экипажа «Дикаря», делала на Сечене. Предположить, что она явилась в захолустную учебную часть специально за рядовым Тумидусом, он боялся. Это накладывало слишком большие обязательства.

– Как ты поступишь в таком случае?

– Уеду к морю, – вздохнул Марк. – На необитаемый остров.

– Остров? Тоска зеленая. Ты поедешь в учебку либурнариев. В самую что ни на есть глушь. Ты будешь высматривать подходящего идиота. Иногда тебе заранее скажут, что есть идиот, и, кажется, подходящий. Твое слово будет решающим. А потом тебя отдадут в подчинение этому идиоту, чтобы он не наломал дров.

– Мне нравится, – сказал Марк, – как это звучит. Сколько идиотов на твоем счету? Скольких ты нашла?

Метелла встала:

– Лучше спроси, скольких я похоронила. Все, пошли мыться. Я выбрасываю Тарару, ты – Крысу. Нет, Крыса тебя убьет. Крыса и меня убьет. Короче, я выбрасываю Тарару, а ты сиди тут грязный.

– Еще один вопрос. – Марк тоже встал. – Зачем весь этот карнавал? Клички, двойник на Прецилле… Что такого особенного в нашей службе?

– Я же говорила, – пожала плечами Ведьма. – Натуральный идиот.

«Талия, – тихо сказала она в душе, намыливая грудь. – Хочу талию. И мягкий живот». Марк сделал вид, что не расслышал. Он тоже хотел, чтобы у Ливии был мягкий живот. Сегодня он дважды пускал в ход науку обер декуриона Горация и чуть не вывихнул себе запястье.

– У тебя много братьев?

Жирное лицо царя выражало живейший интерес.

– Много, – кивнул Крыса. – И все хотят есть. Наши угодья истощились.

– Хорошо. Мы устроим праздник в другой раз.

– Благодарю Черного Быка.

– Мы дадим вам веревки. Колодки. Копья. Кнуты. Иначе еда убежит. Эй, вы там! – Царь обернулся к свите, ожидавшей поодаль. – Несите все!

Крыса улыбнулся:

– Щедрость Слона выше гор. У нас есть свое оружие и колодки.

– Еда глупа. – Ответная ухмылка толстяка была вдвое шире. – Она не знает, как убивают огненные палки. Слон знает, еда – нет. Не знают – не боятся. Видят кнуты и копья – боятся.

Дикарь прав, отметил Марк. Проклятая спешка! Нет времени просчитывать каждую мелочь. Конечно, проще всего заклеймить ботву на месте, превратив в рабов. Тогда отпадет нужда в спецсредствах. Но у либурнариев не хватит свободного ресурса клеймения. Больше тридцати дополнительных рабов на каждого… Нет, не хватит. Сроки истекают, клеймить некогда. Процедура передачи на Акварре тоже отнимет время. Придется вести так: через джунгли до либурны, ожидающей на плато.

– Слон мудр, – согласился Крыса. – Мы возьмем твое оружие.

– Тебе – лучший кнут! Слово царя крепче камня!

Кнут, доставшийся Марку, был тяжелее дедовского шамберьера. Костяную рукоять украшала резьба, заодно не позволяя рукояти скользить в потной ладони. Плетеная сыромять из кожи бегемота; на конце – узкий ремешокфол и крекер из жесткого волоса. Марк взмахнул кнутом для пробы. На второй раз кнут оглушительно щелкнул, сбив верхушкузонтик с двухметровой ферулы, росшей в трех шагах.

Афолаби цокнул языком, одобряя. Впервые толстяк обратил внимание на коголибо, кроме Крысы.

– Лузала!

– Кнут! – перевел коммуникатор.

– Кнут, – согласился Марк.

Загородку открыли. Либурнарии образовали у выхода живой коридор. Сперва ботва не желала выходить, но импульсы «паникера», выставленного на минимальную мощность, живо образумили упрямцев. Пришлось даже сдерживать напор желающих покинуть загон вне очереди. Талант Марка пришелся кстати: громкие «выстрелы» кнутом над головами плюс дюжина рассеченных щек привели ботву в чувство. Ощутив руку хозяина, туземцы покорились. Лишь женщины продолжали скулить, опасаясь возвысить голос.

Ботву сбивали в колонну по два, по тридцать голов в колонне. Четверка либурнариев проходила вдоль строя, защелкивая на шее пленников металлопластовые ошейники. Соединялись ошейники попарно, тонкими поводками из нановолокна. Головную и замыкающую пары скрепляли между собой отдельным сквозным поводком, который превращал колонну в единую многоножку.

Норматив – полторы минуты на колонну.

Следующие!

– Плохие веревки, – озабоченно сообщил Афолаби, наблюдавший за процессом. – Очень тонкие. Еда порвет веревки и разбежится.

Крыса расхохотался:

– Пусть Слон порвет нашу плохую веревку!

Толстяк принял вызов. Нановолокно слегка растягивалось в могучих лапах царя, но рваться отказывалось. Поводок толщиной в два миллиметра выдерживал нагрузку до пяти тонн.

– Хорошая веревка, – признал наконец Афолаби. – Крепкая.

– В следующий раз я привезу такие веревки в подарок Слону.

– Черный Бык рад! И не забудь жгучую воду…

– Не забуду. Да, мне сообщили, что у Слона гостит еще один человек со звезд. Он болен и хочет вернуться обратно на звезды. Там его вылечат.

– Белый Страус? Очень смешной, очень неуклюжий. Сломал ногу!

– Покажи мне хижину Белого Страуса. На звездах он исцелится.

– На звездах живут колдуны и знахари, – важно согласился Афолаби. – О пройдохи! Они излечат и труп своей бабушки! Что им нога Белого Страуса?

Всем видом толстяк давал понять: великого царя ничем не удивишь.

V

Эта тропа была заметно у же той, что вела от реки к «столице». Авангарду – десятку либурнариев и шести проводникамломбеджийцам – приходилось то и дело пускать в ход широкие ножи, расчищая путь. Шли медленно: солнце, мелькавшее в прорехах листвяного полога, клонилось к закату, а они еще не выбрались на плато, продолжая подъем. Стена джунглей по обе стороны тропы исключала возможность побега. Колонне из тридцати связанных поводками дикарей не проломиться сквозь заросли. Ботва это уразумела быстро. Как и то, что поводки прочнее веревки, а блестящие ошейники снимаются разве только вместе с головой. Туземцы плелись нога за ногу, спотыкались на каждом шагу, замедляя продвижение. Марк взмок: он носился вдоль конвоя, растянувшегося по тропе, подхлестывая ботву и наскоро «ставя руку» сослуживцам.

Многому ли научишь людей на ходу? По крайней мере, самые азы либурнарии усвоили. Марк мог бы собой гордиться, но он слишком вымотался для этого.

Внезапно конвой встал.

– В чем дело? Привал?

Якоб Ван дер Меер, маркиз этнодицеи с Ларгитаса, приподнялся, опершись руками о носилки. Когда он вытянул шею, тщась разглядеть, что происходит впереди, стало ясно, за что маркиза прозвали Белым Страусом. На Ломбеджи он собирал материал для академии и, на свою беду, увязался с местными на охоту. При наличии регенератора охромевший маркиз бегал бы по джунглям уже через неделю. Но вот незадача: у царя Афолаби, Рожденноговбогатстве, не нашлось регенерационной капсулы. Лубок маркизу наложил шаман, обезболивающее Ван дер Меер вколол себе сам. Перспектива проваляться в лубке месяцдругой, наслаждаясь первобытным гостеприимством, ларгитасца не прельщала. Вдруг кость неправильно срастется?

Шаману маркиз доверял слабо.

Регулярных рейсов на Ломбеджи не было. Академия слать корабль не спешила. Зато она исключительно вовремя связалась с помпилианскими ВКС, прося забрать исследователя с планеты, – что наводило на мысли о хорошей работе ларгитасской разведки.

Все это, кроме последнего вывода, неунывающий маркиз успел поведать своим носильщикам: опциону Змею и декуриону Жгуну. Складные носилки были оснащены антигравконтуром, для Змея со Жгуном ларгитасец весил не больше пятнадцати килограммов, но вызвать угрюмых либурнариев на ответный разговор маркизу не удалось. Похоже, обоих тяготила не столько ноша, сколько болтовня Ван дер Меера.