Третий берег Стикса (трилогия) (СИ)

— И если нет других средств остановить нарушителя, — говорила всё увереннее женщина, — то нужно…

— Натравить на него наши великолепные истребители-автоматы, — вставил мрачно Гемфри Морган. — Заодно и проверим, каковы они в деле на живой мишени. Да, Джимми? Почему, кстати, вы не сообщили нам ничего о личности нарушителя? Кто этот негодник, который посмел?

— Это не моё решение — скрывать личность преступника, — огрызнулся Рэтклифф, — мы давно уже постановили в таких вопросах судить поступки, а не людей.

— Казнить тоже будете поступки, а не людей? — повысил тон Гэмфри по прозвищу «Громобой», выбрался из-за стола, толкнув стул, и отошёл к округлой оболочке купола, за которой быстро темнело.

— Могу только заверить, что не я курирую сектор, где трудится этот молодой человек, — кривя рот, проговорил ему в спину Рэтклифф.

— Молодой человек? — растерялась Житомирская.

— Но кто-то же из нас хорошо знает, о ком идёт речь, — процедил Морган, снова поворачиваясь к столу.

«Ещё бы», — мелькнуло в голове президента, и он покосился на Семёнова.

— Да, конечно, — спокойно проговорил тот, не глядя ни на кого. — Я курирую этот сектор и знаю, о ком речь.

— Так сообщите нам, раз знаете, — неприязненно проворчал Морган. — Развели секретов…

— Кой чёрт! — взорвался глава Департамента безопасности Джим Рэтклифф. — Наши секреты вам спать не дают! Торопитесь обеспечить себе бессонные ночи?! Да все же всё знают, кроме вас, Морган! И не знайте себе ничего, оставайтесь со своим строительством, и вас не будут изводить кошмарные сны!

— Как это «все знают»? — удивилась Житомирская, оглядывая по очереди остальных четверых участников заседания. — Мне никто ничего не…

— Минутку! — прервал её Рэтклифф. — Мне сообщение из Центра управления.

Он замолчал, зрачки его забегали по строчкам сообщения, видимого ему одному. Замолчали и остальные, даже Морган к столу вернулся, словно предвидел, что содержание письма, полученного шефом Департамента Безопасности, имеет прямое отношение к предмету разговора.

— Ну вот, — удовлетворённо бросил Рэтклифф, дочитав, — обнаружили его. Хитрец. Думал, если оставит корабль на стационарной орбите, так его и не заметит никто. Владимир Борисович! Он собирается нарушить ещё один закон — высадиться на Землю.

— Как же на Землю, если вы говорите, что корабль на орбите? — спросил Морган.

— Подцепил где-то бабл. Такой, знаете, шарик, в каких живут теперь земляне. Вы же в курсе, Морган, у вас в департаменте…

— Да знаю я, знаю, — Гэмфри поморщился.

Президент не слушал их. Голова разрывалась от беспорядочных мыслей: «Обнаружили! Как, как смогли?! Он подошёл к Земле на гравидвигателе?! Нет, он не мог. Я же специально напомнил ему… Я видел, он получил и прочёл. Да и зачем? Нет. «Оса» случайно на них наткнулась? Нет, вероятность… К чёрту. Не хочу считать. Не может этого быть. Нет. Гравископ «осы» просто не в состоянии обнаружить бабл на большом расстоянии. Вот если Планетарная Машина… Но откуда люди Рэтклиффа узнали? Ага. Вот в чём дело. На Земле, стало быть, поселилась «крыса», а наши этим воспользовались. Нужно сообщить Саше, что троянский конь в городе. Саше. Которого уже обнаружили истребители-автоматы».

Президент пытался побороть приступ отвратительного беспомощного страха, запустившего холодные щупальца прямо в мозг, такого же точно животного ужаса, какой чувствовал тогда на Ио, лёжа под скалой, размозжившей его тело в сверхпрочном карбофлексовом скафандре, словно мороженое в бумажном стаканчике колесом грузовика. Как и тогда, надлежало думать, а не паниковать: «Только тогда было больно вдобавок. И что же? Ведь живу. Двадцать лет скоро. И он выживет. Мы ещё посмотрим. Нужно написать ему, предупредить». Капли пота на лбу, но стало легче. Гораздо легче. Искалеченное тело, навсегда прикованное к гравитационному креслу, иногда всё же напоминало о себе — устраивало такие вот подлые выходки. Озноб, пот на лбу. Не нужно никому видеть. И Владимир Борисович почти неосознанным усилием воли заставил гравикресло беззвучно и легко крутнуться на сто восемьдесят градусов, одновременно пустив его вспять. «Пусть думают, что решил полюбоваться закатом», — решил он, упершись залысым лбом в прохладную прозрачную силикофлексовую броню купола. Сквозь мертвенный свет фиолетовой марсианской зари проступили янтарные буквы меню гравимейлера, президент стал шептать, едва шевеля губами, команды, а после и сам текст короткого письма, на ходу подбирая слова простого шифра.

Дав команду «отправить», он ощутил прилив сил. Нельзя победить того, кто не признаёт себя побеждённым. «Это мы здорово тогда с Сашей придумали — шифр. Даже если вскроют канал и перехватят…»

— Каков Фобос сегодня, а! — сказал за плечом президента голос Гэмфри Моргана, в прошлом — ареолога, ныне — главы Департамента Строительства.

— Красавец! — восхитился Гэмфри Морган, не зря носивший прозвище «Громобой»; Гэмфри Морган, видевший Фобос во всех его фазах много тысяч раз: и с покорённой им некогда вершины вулкана Павлин Монс, и со дна разломов Лабиринта Ночи, где он разыскивал остатки снесённой гигантским оползнем ареостанции.

— Красивый — страх, только красноватый сегодня какой-то, — ответил президент, поворачиваясь к столу. — Быть песчаной буре. А я как раз собирался слетать в Аркадию.

И додумал мысль, прерванную астрономическими восторгами бывшего ареолога: «Даже если вскроют канал и перехватят, никто из них, — президент оглядел присутствующих, — всё равно не знает, кто такой Протесилай. Мы с Сашей молодцы».

Чтобы не дать себе снова нырнуть в пучину уныния, он энергично двинул кресло к столу, вынырнул из тьмы в освещённый круг, глянул отшатнувшемуся от неожиданности Рэтклиффу прямо в глаза и проговорил с вызовом:

— Ну что же, будем голосовать?

— Да, но… — забормотал тот.

— Ставьте же вопрос на голосование, Владимир Борисович, — нетерпеливо прошелестел Семёнов, — хватит из нас жилы тянуть.

— Кто за то, — внятно проговорил искусственный голос президента, — чтобы признать необходимым уничтожение корабля, нарушившего запрет о пребывании судов с гравитационными реакторами в околоземном пространстве? Вы, Джим? «За». Роман Анатольевич? «За». Я так и думал. Людмила Александровна? Всё-таки вы «за»?

— Понимаете, Владимир Борисович…

— Нет нужды объяснять, — жёстко перебил её президент. — И, хоть в голосовании остальных членов совета нет больше никакого смысла, я, тем не менее, спрашиваю. Кто против? Вы, Гэмфри? Спасибо. Что же касается меня самого…

— Владимир Борисович, зачем вам голосовать? — попытался остановить его Рэтклифф. — Большинство «за», ваш голос ничего не изменит.

— Изменит, — ответил президент. На малоподвижном лице его, казавшемся в ярком свете деревянной маской, заострились тени. — Я голосую «против».

— Но это же… — начала Житомирская.

— Незаконно, — продолжил за неё Рэтклифф. — И глупо. Корабль обнаружен, теперь, когда у меня есть санкция уничтожить его… Да что ж такое! Минутку, мне опять сообщение.

Глаза его снова забегали по строчкам письма, но на этот раз он читал вслух: «Корабль-нарушитель удаляется от Земли, используя гравитационный двигатель, с предельно допустимым для судов такого типа ускорением. Центр Управления полётами запрашивает санкцию на перехват и уничтожение означенного корабля».

— Он бежит? — Семёнов усмехнулся.

«Бежать-то бежит, да только не он, а «Протесилай»! — молча торжествовал президент, сдерживая желание заставить своё летающее кресло заложить крутой вираж.