Экспериментальный полет

И даже свой первый полет в качестве практиканта Николай вспоминал с трудом. Память стерла многое. Зато остались те ощущения, когда они только-только начинали изучение строения корабля и приступали к тренировкам по пилотированию на тренажерах.

Конечно, детсадовское представление о ракете, представляющей из себя нечто конусообразное и утыканное спереди огромным количеством иллюминаторов осталось в далеком прошлом. Чуть позже Николай распрощался также с мнением о том, что искусственная гравитация внутри корабля — результат работы супертехнологий, и что корабль постоянно летит так, как показано на рисунке, то есть своей передней частью. Нет, этим в курсантской школе его удивить не могли.

В конце концов сейчас уже любой школьник знает, что космический полет к любой точке — это цепь связанных ускорений и замедлений. Что классический перелет состоит из пяти последовательных фаз: взлет, когда двигатели лишь уравновешивают силу притяжения планеты для медленного подъема за пределы атмосферы; разгон или первая стадия полета, когда половину пути корабль движется с постоянным ускорением, обычно — одно «же», чем и достигается та самая искусственная гравитация; затем — маневр, когда корабль поворачивается вокруг своей оси и готовится к торможению (только в этот момент и появляется невесомость); вторую часть пути корабль, собственно, тормозит при все том же одном «же»; и, наконец, медленный вход в атмосферу и посадка. В зависимости от траектории полета, разгонов — торможений может быть несколько, все это весьма доходчиво описано в школьных учебниках по физике за седьмой класс, так что на курсах Николай ничего нового по этому поводу не узнал. Разве что уточнение, что на пассажирских кораблях на каком-то этапе производится коррекция ускорения с тем, чтобы оно соответствовало ускорению планеты прилета. Чисто для того, чтобы обычные люди могли заранее адаптироваться к новым изменившимся для себя условиям.

А если просто полистать историю, то легко разобраться, что подобные полеты стали возможны только после открытия «энергетических полей» и изобретения новых типов двигателей — так называемых «преобразователей Рихарда». И вот тут-то уже все было не так просто.

Если с «энергетическими полями», вобравшими в себя известные ранее электрические, магнитные, гравитационные и прочие поля, плазму, наконец, у обычного обывателя мозг еще как-то, но справлялся, то с тем самым «преобразователем» было глухо. Вот как его действие объяснял один препод, дававший физику «для недоумков» в курсантской школе.

«Представьте себе, что вы съели яблоко, забрались на плот и теперь толкаете его шестом от берега к берегу. Что при этом происходит? Энергия солнца, преобразованная на дереве в плод, поступила к вам в мышцы и теперь преобразовывается в поступательную энергию движения плота. То есть мы имеем вас и дерево как преобразователей энергии. А теперь заменим эту цепочку и переведем свет солнца непосредственно в поступательное движение плота с помощью фотонного паруса».

Вот так, просто и «для дураков». Таким же способом можно объяснять электрический ток, заменив проводники трубами, а направленное движение заряженных частиц — водой. Похоже да негоже. Поэтому единственное, что было понятно из всех этих объяснений, так это то, что энергетические поля существуют везде, емкость их огромна, а «преобразователь Рихарда» может практически без потерь перевести их из одного состояния в другое. Человечество изобрело идеальную машину — не имеющую никаких движущихся частей и питающуюся непосредственно из окружавшего ее пространства.

Вот только размеры самой машины… Минимальный диаметр — более десяти метров при паре метров в высоту. Так что использовались они только на крупных объектах (для обычного легкового автомобиля немного не подходили).

Николай как-то пытался детально разобраться во всех этих процессах, даже набрал в свою электронную библиотеку соответствующую литературу, но распорядок дня в курсантской школе, плотно насыщенный учебой и тренировками, заставил его отказаться от этой гиблой затеи. Оставалось только принять на веру то, что он видел собственными глазами. Корабль, оснащенный пресловутыми «преобразователями», не имея на борту никаких запасов топлива, передвигался из точки «А» в точку «Б» легко и просто и с любым ускорением.

В строении же корабля наибольшее удивление у Николая вызвала его модульная конструкция. То есть когда имелся некий «силовой блок» состоящий из двигателей и командного отсека и прочие надстройки, которые просто монтировались непосредственно на него. Судно имело вид многоэтажного здания, где на первом этаже были «преобразователи Рихарда», на втором — рубка, на третьем и последующих — любая полезная нагрузка, состоящая по выбору хоть из грузовых отсеков, хоть из респектабельных пассажирских кают. И никаких пилотов в носу корабля. А именно сразу за двигателями, в непосредственной от них близости.

А еще восприятие ускорения. Пол — горизонтален, ускорение (в основном) вертикально, но на стене сразу за пультом пилота располагаются экраны внешнего обзора, которые транслируют изображение неба, снятое с камер, установленных на носу (или корме) корабля. Происходит обман зрения. Кажется, что ты летишь вперед, в сторону этих самых экранов, но при смене режима движения нагрузки возникают не по оси грудь-спина, а по оси голова-ноги. Хотя все это довольно легко объяснимо, и надо просто привыкнуть к разнице между зрительным и вестибулярным ощущениями.

А дальше было окончание училища и работа в качестве второго пилота. В основном, на линиях Земля-Луна-Марс, реже — Юпитер или Сатурн. Затем сдача экзаменов и продолжение работы, только уже в качестве первого пилота. Окончательный уход из пассажирского движения в грузовое. И опять работа, только в так называемое «одно лицо» — это когда на корабле всего один человек — он и пилот, и навигатор, и командир — все в одном флаконе. Рост по служебной лестнице и нарастающие усталость и разочарование. Работа пилота оказалась не таким уж радужным и красивым занятием. Обычная нудная рутина.

Все в пределах Солнечной системы, все пути обкатаны и перекатаны. Хотя были и исключения. Например, полет на астероидный пояс или высадка очередной экспедиции на Плутон.

А еще запомнилась первая ручная посадка в один из грузовых терминалов Луны. Все началось еще на Марсе, когда на корабле Николая отказал один из датчиков — так, ничего особого, вот только дублирующая система «дала дуба» как раз перед прилунением. Именно тогда парень понял, что посадка вручную на тренажере весьма отличается от того, что происходит в реальности. Скажем так: он просто сдрейфил и из-за своего зажатого состояния несколько раз «дал козла», а затем просто рухнул на посадочную площадку.

— Это что, твоя первая ручная? — поинтересовался тогда начальник терминала. — Я уж подумал, ты мне тут все к чертям разнесешь.

— Первая. Труханул малость.

— А летаешь долго?

— Лет пять.

— И первая аварийная?! Ну ты счастливчик!

Потом были и другие нештатные ситуации. В конце концов выработалась привычка и на них. Но «Счастливчик» — это прозвище к нему так и закрепилось.

А хотелось большего. Ведь объявлялись же наборы в экспедиции к соседним звездным системам. Николай тоже подавал заявки, но все как-то мимо, пока не услышал о совсем уж новом проекте. Так называемом «корабле сверхвысокой скорости».

Поговаривали, что это — что-то совсем за пределами понимания, кроме того, явный билет в один конец, но Бойо было все равно. Лишь бы выбраться из того болота, в котором он оказался. Кроме того, Николай не был женат, а мама… На то она и мама, чтобы все понять и простить.

Удивительно, но на эту свою заявку Николай получил официальное приглашение прибыть в отряд для прохождения подготовки. А по прибытии на место первым делом был вызван к некоему Виктору Карловичу Брылееву.

Имя резануло слух, сначала показалось, что это просто совпадение, однофамилец…

— Витька, черт возьми! Ты то как здесь?