Тысячелетний сокол (ЛП)

Без устали трудясь, я воображал себе, как все будет: вот мы вкушаем блюда и пьем вино, вот мы слушаем музыку, вот мы сражаемся в дежарик — по-настоящему, но шутливо, — и вот мой кинтанский бродяжник одолевает ее мантеллианского саврипа…

Наконец пришел день, когда Сари неожиданно заявилась с инспекцией. Мы только что дали два из трех представлений на Дельфоне, где у местной первобытной расы существовали поверья об астероидном обстреле из космоса и о корабле, покинувшем планету с образцами генов всей местной флоры и фауны. Жители не приняли за чистую монету наши попытки сослаться на этот миф — да мы того и не ожидали. Тем не менее они подыграли нам, и выступление прошло на ура, а Сари, как обычно, блистала.

Она начала осматривать «Сокола» с трапа, опустившись на колено, чтобы проверить его чистоту. Очутившись на борту, она сразу же отправилась в рубку и провела затянутой в белую перчатку рукой по панели управления, штурвалу, некоторым рычагам и переключателям. Она уселась в кресло второго пилота и сделала полный оборот вокруг своей оси. Затем Сари вернулась в кольцевой коридор и дважды обошла его по кругу, прежде чем осмотреть каюты и отсеки, заглянуть в темные углы на предмет пыли и пауков, улыбнуться, не обнаружив их, или просто одобрительно кивнуть. Когда она прошла в кают-компанию, я снял брезент со столика для игры в дежарик. Глаза ее радостно вспыхнули, и я понял, что прошел испытание.

В конце концов она вымолвила: «Да».

Мы свернули лагерь на Дельфоне, собрали палатки и прибрались после себя. Смотрители и дрессировщики загнали животных в десантный «хаор челл», персонал погрузился на свой корабль, артисты — на свой, а мы с Сари взошли на борт «Тысячелетнего сокола». Я проложил самый прямой курс до Дельфона-7, планируя большую часть пути проделать на автопилоте. В те времена Альянс повстанцев еще не начал строить тайные базы на планетах Большого Джевина [22], и опасность для путешественников на досветовых скоростях представляли только пираты. Но ходили слухи, что имперские силы уже почти разделались с ними. К тому же пираты никогда не нападали на бродячие цирки.

Сари ушла в душ, чтобы вымыться и снять грим и блестки, а я установил в кают-компании стол, открыл бутылку вина, чтобы оно подышало, разогрел блюдо, зажег расставленные там и сям свечи и через интерком включил музыку. Когда она вошла, переодетая в более удобную одежду, я взглянул на нее — и изменился навсегда.

Мы сели друг напротив друга, и я наполнил бокалы.

— За увлекательное путешествие! — произнес я, поднимая свой.

Улыбаясь, она тоже подняла бокал.

Бокалы уже готовы были встретиться и зазвенеть, когда из динамиков инженерного пульта донесся крик капитана десантной баржи:

— Пираты!

Я вскочил, расплескав вино, и подбежал к пульту, чтобы водрузить на голову наушники с микрофоном.

— Ты уверен? — спросил я капитана.

— Их корабль — «Пламенеющий коготь», — простонал мой товарищ.

— Они в курсе, что мы циркачи? — уточнил я.

— В курсе, и им плевать, — бросил он.

— Ты вызвал помощь? — задал я еще вопрос, уже предчувствуя ответ.

— Они нас глушат! — прокричал капитан.

Мы с Сари бросились в рубку. Едва мы пристегнулись к креслам, как засвистели предупредительные выстрелы: пираты стреляли по бакам двойного корпуса баржи и по пассажирскому транспортнику. Огонь велся с легкого крейсера — столь же потрепанного, как и наш «хаор челл», но изукрашенного пиратской эмблемой «Пламенеющего когтя». Его сопровождали с десяток модифицированных истребителей.

— Кто они такие? — спросил я коллегу.

— «Черная дыра», — был ответ.

Я пробормотал проклятие. Названьице они себе взяли немудрящее, но никого так не боялись путешественники по эту сторону от Ядра, как «Черную дыру».

— Они уже потребовали что-то? — спросил я.

— Только чтобы мы прилунились на Регоше, — ответил товарищ.

Регош, главный спутник Дельфона-4 с небольшой силой тяжести, был мало населен и почти сплошь покрыт лесами, как моя родная планета. Кислорода для людей и гуманоидов там было достаточно, но кое-кому из второстепенных артистов пришлось бы надеть дыхательные маски — если, конечно, пираты не собирались прикончить нас не мешкая.

Я раздумывал, не нацелить ли турболазер «Сокола» на крейсер, но почти сразу же распрощался с этой мыслью. Проворства, как и кораблю, мне было не занимать, но вряд ли я смог бы одновременно вести бой и уклоняться от огня. Сари, казалось, прочла мои мысли.

— Давай узнаем, что они хотят, — предложила она.

— А если они решат взять нас в рабство? — возразил я.

Она кивнула:

— Тогда и будем разбираться.

Изменив курс, я вслед за баржей и другими кораблями вошел в разреженную атмосферу Регоша. Суда «Черной дыры» направили нас на посадку на большой поляне в северном полушарии, где нас уже ждал коллектив крепких ребят — некоторые с тяжелыми автобластерами. Налицо была неплохая подборка самых кровожадных рас Внешнего кольца, и весь их вид говорил о том, что воззвать к их совести не получится, как ни старайся, а мои лучшие клоунские номера едва ли вызовут у них хотя бы усмешку. Когда все корабли «Молпола» прилунились, вожак пиратов на плохом общегале приказал команде баржи Ц-9979 покинуть борт. Остальным было велено оставаться на местах.

Намерения «Черной дыры» неожиданно прояснились. Мы испустили вздох облегчения и одновременно стиснули зубы: они угоняли наш десантный корабль.

Три долгих часа мы наблюдали, как с баржи выгоняют животных и те кружат по поляне, ведя себя так же благонравно, как на арене. Непривыкшие к свободе, многие звери добрели до опушки и начали жевать регошскую листву. Некоторые кошки и гандарки, крадучись, исчезли в лесу. Звери поменьше — снежные ящерицы, эопи, нерфы и другие — в замешательстве сгрудились в кучу посередине поляны, будто ожидая команды дрессировщиков. Как только выгнали последних животных, пираты немедленно взошли на борт баржи и подняли ее в воздух. Другие суда «Черной дыры» тоже стартовали, и не успели мы и глазом моргнуть, как банда была такова.

Мы с Сари кинулись вон из «Сокола». Наружу побежали и другие служащие и артисты «Молпола». Не успел я толком отойти от трапа, как был вынужден остановиться и оглядеться. Под тусклым небом Регоша сгущался мрак, и в лесу слышались хриплые крики местной живности. У меня появилось дурное предчувствие, и сотни глаз, зажигавшихся за деревьями, бодрости духа не прибавляли.

Что-то с огромной скоростью выскочило из-под древесных крон, промчалось через поляну и исчезло в лесу с одной из наших зверушек в зубах. Через пару секунд появилось второе существо, схватив еще одного подопечного цирка. И вот уже объявилось третье, четвертое…

Настоящего оружия в «Молполе» никогда не было — только церемониальное, которое использовали наши меткие стрелки во время своих номеров. У кое-кого из персонала были бластеры, но их явно не хватило бы, чтобы отпугивать хищников всю ночь. Я обдумывал, не поджечь ли турболазером «Сокола» край леса, когда ко мне подскочили наши дрессировщики.

— Нужно немедля загнать наших зверей на «Сокола»! — заорал кто-то мне в лицо.

Должно быть, я скорчил гримасу, потому что коллега провопил то же самое еще раз и даже громче.

Я тряхнул головой, чтобы мысли прояснились, и попытался обратить его внимание на то, что на борту фрахтовика не поместится и треть нашего зоопарка, даже если занять не только грузовые трюмы, но и жилые каюты.

— Значит, сделаем три рейса, — возразил рин, который часто летал со мной в качестве второго пилота.

— Три рейса куда? — спросил я непривычно пискливым голосом.

— Обратно на Дельфон.

Все разом начали кричать на меня, высказывая очевидное.

Надо было спасать зверей — нельзя оставлять их на Регоше на съедение местной фауне. Крупные животные могли отбиться, но небольших нужно было увозить, и лишь быстроходный «Сокол» мог выполнить задачу. Только у меня были навыки расчета и выполнения микропрыжков. Остальные на это время останутся на луне и защитят животных от хищников.