Сироты небесные

вив тельняшку ветру. Это было неожиданно приятно.

Из притормозившей машины вышли двое.

— С днем рождения! — сказал один.

— Ну вы и дали козла, — сказал другой. — Пилот, наверное, был слепой и безрукий?

— Машина старая, — махнул рукой Некрон. — Я говорил, что застрянем. Как в воду глядел. Машков, — представился он стандартным псевдонимом. — Юра.

— Глеб, — сказал, протягивая руку, тот, который поздравлял. — А это Гарик. Пулю пишешь?

— А как же, — даже немного обиженно пожал плечами Некрон.

— Значит, судьба. А то здесь какие-то перетрубации, и мы без четвёртого…

Как всегда полагается после аварийной посадки, всех пропустили через медпункт. Даже если нет прямых травм, то стресс и так далее. И уж тем более — необходимо обследовать пилота, допустившего такое непотребство. Может, нюхал что-нибудь не то…

За Антона принялись основательно, втроём. Сначала у него взяли мочу и кровь — довольно много, на его взгляд. Потом всего, с ног до головы, обстукали молоточками, покололи иголками, прилепили электроды к шее, вискам и темени и стали ломать вопросами на сообразительность и на скорость, после чего накрутили его в кресле-вертячке и снова принялись за вопросы. Самописцы шуршали по ленте. Ни в ком из троих медиков Антон не чувствовал ничего, кроме рутинного профессионального интереса.

— До завтра всё равно ты будешь отдыхать, — сказал наконец один из врачей. Он говорил по-русски почти правильно, но с сильным акцентом и по виду был, кажется, индусом. — Будут готов анализы биохимия-биофизика. Окончательное решение. Желательно — много спать. Снотворное?

— Сам усну, — сказал Антон и зевнул. — Только вот что: мы же за нашим парнем прилетели, он вчера…

— Да, знаем. Ментл конфьюжн средний степень. Хочешь в одну палату?

— А можно?

— Стараемся помогать.

В коридоре, когда его везли в кресле на колесиках (такое тут было правило), он увидел дока Римму. Она весело улыбнулась ему и помахала рукой. Другой рукой она придерживала за локоть Иссу. Исса нервно топтался на месте. Некрона поблизости не ощущалось. Наверное, устанавливал связи и наводил мосты…

Петька, к разочарованию Антона, спал. Спал судорожно, потно, тяжело — однако же настолько крепко, что растолкать его не удалось. Антон, не снимая пижамы, улёгся поверх одеяла, потом внезапно замёрз, укрылся — и попытался расслабиться, чтобы послушать, что происходит вокруг: рядом, выше, ниже, где-то далеко. Но будто бы шумело в ушах — накатывали волны прибоя, волокло камни, долго лопалась пена. Покачивало. От ветра вздрагивали толстые стёкла.

Всё было как-то очень неправильно, но Антон не мог ухватиться за эту неправильность. Вернее — всё было слишком правильно. Как в школе перед министерской проверкой…

К вечеру Некрон стал уже в доску свой среди русской части персонала базы. Такого рода фокусы получались у него сами собой, он не применял никаких специальных методик, не ставил себе гармоники голоса, не отрабатывал жестикуляцию и движения глазами. Наверное, всем этим он был отоварен