Исправляя ошибки (СИ)

Тей тотчас почувствовал ее состояние.

— Я вижу, ты растеряна и взволнована, — проговорил он немного громче и выразительнее — это давало Рей повод предположить, что в его прежнем предусмотрительном шепоте не было никакого смысла, кроме, разве что, желания создать пущий эффект доверительности. В конце концов, вряд ли рыцарь стал бы рисковать, выдавая тайные стремления и планы ордена, не позаботившись предварительно о безопасности. — Можешь не отвечать сейчас. Впереди несколько дней пути до резиденции Верховного. У тебя будет время подумать. Если ты согласишься, я почувствую это и сам приду за тобой. Но не опоздай, Рей. Помни, теперь, когда последний джедай погиб, кроме членов нашего ордена и Сноука нет никого, кто мог бы помочь тебе в обучении, направить твой потенциал в нужное русло. Тебе нужен учитель, ты сама это знаешь.

Эти слова — «тебе нужен учитель» — заставили девушку поморщиться, вновь неприятно напомнив о недавнем столкновении с Беном.

— А Сопротивление? — спросила она. — Рыцари будут дальше враждовать с Сопротивлением, если уйдут из-под начала Сноука?

Тей невразумительно пожал плечами.

— Откуда мне знать? Сопротивление, если не ошибаюсь, противостоит Первому Ордену, и к ордену Рен не имеет никакого отношения. Но, боюсь, что и друзьями нам не бывать никогда.

На этой ноте незнакомец — или вернее было бы теперь назвать его новым знакомым — отошел на пару шагов и склонил голову в знак прощания.

— Подумай, Рей, — еще раз сказал он. — Я могу подарить тебе свободу, а ты способна подарить свободу моим братьям, всему нашему ордену. Мы нужны друг другу. Заметь, — добавил Тей почти со смехом, — то, что я предлагаю, является сделкой, выгодной для каждой стороны. Мои интересы проследить нетрудно. Подумай. Только прошу тебя, не ошибись.

И вышел, поручая девушку всецело новым раздумьям.

Комментарий к XI

Немного поспойлерю. «Смерть персонажа» не ставлю, поскольку Люк не погиб, и убивать его я, во всяком случае, пока никоим образом не планирую.

========== XII ==========

В течение следующих дней генерал Органа ни разу не наведалась в изоляционный бокс. Более того, она четко приказала себе не ходить туда, покуда не будет полностью готова к новому разговору. То есть, пока не станет абсолютно уверенной, что опять не поднимет руку на раненого сына, поддавшись некоему темному импульсу, позорному порыву неистовства, сиюминутному стремлению возобладать над мраком любыми средствами — и не закончит их новую беседу точно так же, как и предыдущую.

Или пока пленный рыцарь сам не пожелает говорить с матерью. Впрочем, такой вариант — невероятная фантазия; Лея, давя в себе горечь, отлично понимала, что Бен никогда так не поступит.

Первые сутки ее душа полнилась гневом. Разъяренная не на шутку, Органа только и делала, что ходила из угла в угол, ворчливо повторяя:

— Юный наглец, да как он смеет?! Нет, только поглядите на него… «убил Бена Соло», надо же было придумать такое! Он хоть представляет себе, сколько трудов мы с его отцом положили, когда он исчез из храма на Явине, чтобы отыскать хоть какие-то следы? Представляет, сколько слез я пролила по нему за эти прошедшие шесть лет? Представляет, чем я рискую, укрывая его от властей, спасая его проклятущую жизнь?.. Мальчишка… негодяй…

Едва ли генерал, пребывая в столь возбужденном состоянии, сознавала, что каждым своим движением и каждым словом сама себе невольно напоминает Бена и, следовательно, напоминает себе о нем, еще больше распаляя свою душу. Потому что сын еще недавно на самых ее глазах вел себя точь-в-точь, как она — порывисто, замысловатыми кругами двигался туда-сюда без какой-то конкретной цели, будто хищный зверь, посаженный на цепь; не способный примириться, свыкнуться со внутренним своим адом. Эта внешняя агрессивность была — что у него, что у нее — не более чем занавесью, призванной утаить подлинных демонов, главный среди которых — это страх перед ошибками прошлого.

Лея снова и снова презрительно фыркала, подавляя в себе злые слезы, и никак не могла замедлить, а лишь наоборот, ускоряла тревожную свою поступь. В это время в ее облике отчетливо проявилось что-то почти ведьмовское.

Что тут добавишь? Разве только то, что мать, полагая, будто она злится на блудное свое дитя, краем сознания, однако, понимала, что на самом деле злится по-прежнему лишь на себя; и что ее чувства во всей полноте можно высказать совсем иными словами (истина при этом ничего не потеряет): «Ничтожная дура! Зачем, зачем я ударила его? Разве это мыслимо, столько лет ждать встречи с сыном, чтобы вот так ее окончить? Чего я хотела этим добиться?..»

Начиная со второго дня, генерал пыталась занять себя другими делами, тем более что ее заботы не ограничивались сейчас одним только Беном. Ей предстояло определить, причем, в экстремально короткий срок, кто отныне станет представлять ее в галактическом сенате. Лея принципиально не хотела просить об этой услуге Акбара, понимая — хотя, быть может, не разумом, но внутренним чутьем политика — что куда разумнее будет разграничить обязанности заместителя главы Сопротивления и обязанности члена правительства. Возможно, так удастся свести к минимуму потенциальное давление со стороны Викрамма. Кроме того, она сознавала, что попросту не имеет права перекладывать на одни и те же плечи всю ту ответственность, которую пока не может взять на себя.

На примете у Леи имелись несколько девушек, для которых она являлась такой же умудренной наставницей, какой прежде была Мон Мотма для нее самой. Так уж вышло, что политическая арена с годами привлекала все больше молодежи, и все больше женского пола. И что юные соискательницы в подмастерья для сенаторов все чаще выбирали Лею — бывшую принцессу Альдераанскую, прославленную, как героиня минувшей войны, а кроме того, известную своим пытливым, цепким умом и редким умением сочетать ум с почти фанатичной преданностью демократии — в качестве примера для подражания.

И все же, ни одна из претенденток, честно говоря, не годилась в подметки погибшей Корри. Кто-то был недостаточно надежен, кто-то излишне импульсивен — хотя это последнее в иных случаях и можно счесть скорее за достоинство, но только при наличии железной выдержки и, к тому же, должного опыта, который появляется лишь с годами.

В конце концов, генерал остановила свой выбор на двадцатидвухлетней Поле Антиллес — девушке, происходившей из самых верхов альдераанской знати, и потому обязанной хотя бы одним своим именем внушать уважение.

Пола доводилась внучкой печально известной Деаре Антиллес, родной сестре приемной матери Леи, которая после ссоры с королевой Брехой была вынуждена, дабы избежать судебного разбирательства, оставить Альдераан и удалиться на Анкори VII, где спокойно дожила свой век и скончалась незадолго до битвы при Эндоре. На Анкори до сих пор проживало и все ее семейство, в том числе, до недавнего времени — Пола. В последние годы девушка обучалась в Академии политических наук на Набу — там же, где некогда постигал искусство плетения кружева интриг и канцлер Палпатин, будущий владыка Империи, и настоящая мать генерала Органы, тайная жена Энакина Скайуокера.

Надо сказать, что, решаясь временно назначить на свое место родовитую особу, в случае с которой — об этом можно смело говорить, не опасаясь погрешить против истины — происхождение брало верх над внутренними качествами претендентки, Лея как бы шла на уступку сенату. Она выбирала, исходя отнюдь не из своих личных предпочтений. Молодая, просвещенная, изысканная представительница, к тому же, прямая наследница настоящих, потомственных правителей Альдераана, способна расположить к себе сенаторов гораздо быстрее и вернее, нежели кто-либо другой.

Пола слыла барышней довольно норовистой, острой на язычок — словом, примерно такой же, какой была сама Лея в ее годы. Потому генерал побаивалась давать своей новой протеже полную свободу, зная — причем, на своем личном опыте — сколько неприятностей может повлечь излишне вызывающее поведение в такой опасной среде, как правительство Республики. Предвидя, что девица Антиллес способна наломать дров, Органа просила других своих молодых хороших подруг, находящихся в настоящий момент на Корусанте — связисток Сопротивления Кайдел Ко Конникс и тви’лечку Чалу Орнулу стать компаньонками Полы и ее, так сказать, неофициальными, дружественными воспитательницами, направляющими и развлекающими, а также по возможности приглядывающими за ней. Другой, более навязчивый и строгий контроль мог бы, наверное, смутить Полу и вызвать у девушки непрошеные мысли о недоверии к ней Органы. Впрочем, Кайдел и Чала дружно обещали достойно исполнять то главное, что от них требовалось — а именно, советоваться с генералом по любому мало-мальски важному вопросу и ставить ее в известность обо всем происходящем.