Исправляя ошибки (СИ)

Когда пленницу подвели к нему, генерал в небрежной манере коснулся ее подбородка двумя пальцами, с аккуратной настойчивостью заставляя повернуться и поглядеть себе в лицо.

Кругом властвовала кромешная темень тропического леса, оттененная редкими, приглушенными криками ночных птиц, в которой всегда присутствует что-то завораживающее и одновременно угрожающее. И хотя фонари, встроенные в оружие штурмовиков, в значительной мере рассеивали мрак, но они не истребляли, а скорее напротив, умножали тени с их таинственной недосказанностью, которая накладывала свой отпечаток и на человеческие фигуры. Так что люди, в чьих образах при свете дня нельзя было увидеть ничего примечательного, теперь приобретали загадочные черты пришельцев из иного мира, мира за гранью возможного.

Таковым впервые явилось Хаксу лицо плененной девушки. И быть может, именно благодаря причудливой игре света и теней, которая восхитительно дополняла уже существующее у него впечатление, девушка тотчас показалась мужчине невероятно привлекательной.

Он ясно увидел, насколько она восхитительно юна. Если точнее, то ее возраст генерал определил бы, как тонкий стык между детством и подлинной женственностью, который как раз нравится мужскому полу более всего. Настолько, что даже неряшливый вид и тяжелое, сбившееся дыхание лишь добавляли ей очарования непосредственности. Нежный рисунок лица и выступающих скул подчеркивали дорожки от слез, пересекающие бледные щеки. Бриллианты глаз, которые, отражая свет фонарей, казались золотистыми, источали ненависть и глухую боль. А сочетание крохотного, вздернутого кверху носика и мягких губ, словно созданных природой для поцелуя, окончательно расставили все по своим местам. Теперь рыжий генерал воочию видел то, о чем прежде мог только предательски догадываться, насмешливо ухмыляясь и не соглашаясь при этом сам с собою. Хотя и предполагал, что Сноук тоже заподозрил нечто похожее — оттого они оба поначалу и не вняли в полной мере предупреждению Рена. Что-то подсказывало ему — и теперь, видя пленницу во плоти, Хакс тем более не отвергал такую возможность, — что внезапная одержимость магистра столь чарующим существом не сводилась к одной только открывшейся у девушки одаренности, чувствительности к Силе, или как там оно правильно называется… Говоря простыми словами, Хакс был склонен думать, что Кайло всего-навсего влюбился.

Впрочем, слабость магистра, даже если таковая и имела место, с лихвой оправдывалась двумя фактами, которые, по разумению Хакса, не вызывали сомнений. Во-первых, Рен едва ли отдавал себе отчет в своем чувстве, и даже наверняка действовал бессознательно, руководимый лишь буйным нравом, с которым генерал был, к своему прискорбию, вынужден мириться на протяжении всего их знакомства. И во-вторых, Хакс чувствовал в себе готовность признать, что и сам едва ли остался равнодушным к тому, что созерцали его глаза.

— Не бойся, — шепнул генерал и осторожно провел тыльной стороной ладони по нежной скуле, мягко стирая след печали.

Девочка вздрогнула. Хакс, угадав ее тревогу, покорно убрал руку.

В его движениях отчетливо прослеживался личный интерес, быть может, излишне интимный — однако, интимный ровно настолько, чтобы не переступить известную грань, которую Хакс, невзирая на явный соблазн, переступать все же не собирался.

Да, он не был чувствителен к Силе, и потому не мог охватить своим рассудком всю важность находки. Хакс не видел, как Рен, феномен этой девочки, ее редкие возможности (пока неведомые, впрочем, и ей самой). Но он видел ее, и уж ее-то видел в полной мере. Сознавая ее ценность чутьем, отличным от чутья одаренных — чутьем мужской природы. И хотя его понимание магистр, да, наверное, и сам Верховный лидер, сочли бы пошлым и примитивным, кто решился бы сказать, что оно было неправильно? В конце концов, почему бы не допустить, что духовная уникальность девушки нанесла отпечаток и на ее внешность, добавив к юной прелести лица особую одухотворенность, которую Хакс хоть и не мог, и даже не рассчитывал постичь, но все же увидел отчетливо. Красота столь гармоничная, когда лицо лишь отдает естественную дань складу души — эта красота сама по себе является уделом немногих людей, избранных людей, выделяя их и возвышая над другими. Потому, даже довольствуясь поверхностным взглядом, без углубления в суть, Хакс все понял верно; возможно, даже вернее, чем Кайло, поскольку иной раз истина не скрывается в глубине, а лежит именно на поверхности.

— Где Люк Скайуокер? — спросил генерал со всею возможной мягкостью. Таким тоном принято говорить с малыми детьми, чтобы не напугать их.

Впрочем, вопрос был адресован пленнице лишь отчасти, и ответ поступил вовсе не от нее, чему Хакс никоим образом не удивился.

— Нам удалось наткнуться на мужчину в лесу, — доложил командир отряда. — Человек. Уже немолодой. Он пытался привлечь к себе наше внимание, чтобы позволить девчонке уйти. А после покончил с собой.

Генерал тревожно сглотнул, предчувствуя, что подобного рода новости могут вызвать у Верховного лидера множество вопросов, ответить на которые он, Хакс, едва ли сумеет. Да и Рен, если возвратится живым, не обрадуется преждевременной кончине врага, которого магистр надеялся уничтожить не иначе, как собственными руками.

— Как это произошло? — спросил он сухо.

— Выстрелил себе в висок. В упор.

— А тело?

— Тело упало с обрыва в океан.

— Как удобно, — съязвил генерал, на сей раз обращаясь, очевидно, в большей степени к себе самому. — Теперь, стало быть, удостовериться в его смерти не представляется возможным.

— Сэр, — возразил штурмовик, — десяток человек стали свидетелями самоубийства. Уверяю вас, ошибки быть не может. У беглеца не было ни единого шанса спастись. Даже если бы выстрел оказался не точен, после падения с такой высоты человек должен был погибнуть от удара о воду.

Хакс только покачал головой. Все, сказанное солдатом, было бы, конечно, верно, если бы только речь не шла о предполагаемом джедае, бывшем главе ордена. Возможности же чувствительных к Силе до сих пор остаются для обычных людей тайной за семью печатями, поэтому, говоря о них, ничего нельзя было утверждать наверняка.

Впрочем, если Скайуокер, живой или мертвый, исчез в океане, искать его и вправду бесполезно. По данным бортовых компьютеров, водный простор занимает около девяноста пяти процентов всей поверхности данной планеты — даже больше, чем на Лехоне. Прибавить к этому подводные течения и обитателей глубин, среди которых наверняка если не все, то многие питаются падалью — и выйдет, что море здесь является лучшим могильщиком.

На всякий, однако, случай Хакс распорядился, чтобы несколько человек еще раз прочесали окрестности. А пленницу было велено отвести вниз и доставить на командирский шаттл.

Солдаты принялись исполнять приказ. Хакс отвернулся и сделал несколько шагов в сторону, когда легкое движение внутри кобуры на поясе заставило генерала запоздало вспомнить о том, что его личный легкий бластерный пистолет «Защитник» был все это время не пристегнут — чтобы беспрепятственно извлечь оружие в случае опасности.

Девушка ловким движением высвободилась из рук ошарашенного ее прытью штурмовика и вскинула наизготовку притянутый Силой бластер. Этот прием, называемый Захватом Силы, она использовала лишь второй раз в жизни, да и то первый произошел почти помимо ее воли, так что самое разумное сказать, что не столько она притянула к себе меч Скайуокера, сколько он сам, подчиняясь лишь собственному стремлению, направился к ней в руку. Теперь же все произошло исключительно потому, что она того захотела. Казалось, что это знание было заложено в ее голове и в ее теле уже давно, и теперь стремительно поднималось из забвения.

— С дороги! — прорычала она, начиная пятиться к границе леса. — Убирайтесь! Я не шучу…

Рей нарочно старалась казаться яростнее, опаснее, чем на самом деле, чтобы не выдать истинных растерянности и страха, сжигающих ее душу в этот отчаянный момент. Голос преобразовывал в звериный рык всю невыраженную боль, всю досаду от потери еще одного человека, с которым она успела сблизиться, и весь испуг перед перспективой нового плена.