Звездные войны. Повелители ситхов

Вейдер перевел оставшуюся мощность батарей на маневровые двигатели. Ему требовалось всего несколько секунд их работы, чтобы выровнять корабль и вернуть ему управляемость при входе в атмосферу. Пальцы быстро забегали по приборной панели. С каждым мгновением Рилот увеличивался в размерах.

Внезапно его мозг, подобно острому клинку, пронзило воспоминание о том, как он в одиночестве парил в спасательной капсуле над Рилотом, вращаясь высоко над его поверхностью после того, как его крейсер врезался в корабль управления дроидами. Из глубин памяти внезапно всплыло имя.

Асока.

Иногда он звал ее «Шпилька».

Отбросив прочь заблудшее воспоминание, он сосредоточился на работе. Несколько секунд спустя ему удалось перенаправить достаточно мощности от резервных батарей, чтобы ненадолго запустить маневровые двигатели.

Без лишних колебаний призвав Силу, он посмотрел в иллюминатор и, прочувствовав движение корабля, включил маневровые.

Вращение корабля замедлилось, положение выровнялось. Еще один короткий толчок полностью остановил вращение, и челнок вышел на траекторию, которая позволяла безопасно войти в атмосферу. И у него еще оставался небольшой запас мощности батарей.

За его спиной открылась дверь в кабину, и он ощутил присутствие учителя.

— Корабль почти лишился энергии, — известил его Вейдер. — Но я все равно сумею его посадить.

— Не сомневаюсь, — ответил Палпатин, опускаясь в кресло второго пилота. — Мы уже бывали в подобных ситуациях — и ты, и я.

Вейдер промолчал, хотя на память тут же пришла битва над Корусантом — и то, что последовало за убийством Дарта Тирануса. Как всегда, его учитель словно заполнял собой все доступное пространство, подавляя Вейдера своей властью.

— Над Корусантом, — подтвердил учитель. — И… не только.

Вейдер быстро посмотрел на него, но взгляд на морщинистом лице, скрытом капюшоном, ничего не выражал.

Корабль опускался все ниже, и Рилот целиком заполнил поле зрения. Вейдер смотрел на его испещренную коричневыми, зелеными и желтыми пятнами поверхность, вспоминая события далекого прошлого и имена, которые теперь редко возникали в его памяти, — Энакин, Мейс, Пло Кун…

Челнок вошел в атмосферу под слишком большим углом, и его начало бросать из стороны в сторону. От напряжения заскрежетал металл. Вейдер на долю секунды включил маневровые двигатели, уменьшив угол посадки, и толчки сменились легкой вибрацией. Корабль окутало пламя от трения об атмосферу. Их окру-жал огонь. Огонь…

Мустафар.

Оби-Ван.

Он попытался уничтожить воспоминания в пламени собственного гнева, но обугленные фрагменты прошлого продолжали цепляться за его сознание.

Падме.

Он редко позволял себе вспоминать ее имя.

Вне себя от ярости, он стиснул ручку управления с такой силой, что та треснула. Дыхание его участилось, звук респиратора стал громче.

Вейдер ощутил на себе взгляд учителя, осознавая его тяжесть и вопросы, которые он нес в себе. Он знал, что Палпатин видит его насквозь.

— Тебя что-то тревожит, друг мой, — спокойно проговорил Император, пока корабль с воем несся сквозь стратосферу Рилота.

— Нет, учитель, — ответил Вейдер. Он полностью погрузился в Силу и сосредоточился на полете, изгоняя воспоминания прочь.

Главным теперь для него было безопасно посадить челнок, почти полностью лишившийся энергии. Автоматика доспехов помогла выровнять дыхание, и вместо того, чтобы отдаться на волю эмоций, он укротил их, еще плотнее окутав себя Силой. Перенаправив остатки мощности батарей на аварийное рулевое управление для полета в атмосфере, он сделал траекторию снижения более пологой. По всей планете сейчас наверняка падали с неба сотни кораблей.

По мере снижения коричневые, зеленые и желтые пятна начали приобретать более четкие очертания. В свете заходящего солнца Вейдер мог различить проносящиеся под ними детали местности: ущелья, горные хребты, каньоны, высохшие речные русла, трещины.

Впереди над выжженной почвой поднимался огромный лес, казавшийся неуместным изъяном на мертвой поверхности Рилота, но Вейдер знал, что на планете имеются несколько обширных лесных массивов.

Неумолимая сила тяжести влекла корабль прямо к лесу. Земля приближалась с такой скоростью, будто челноком выстрелили из бластера. Траектория падения все еще оставалась слишком крутой, но рулевое управление едва реагировало, несмотря на все усилия Вейдера. Ему удалось выпустить аварийные закрылки, позволившие сделать спуск более пологим. Коричневые и желтые пятна исчезли, и поле зрения полностью заполнил лес, подобно летящему навстречу океану деревьев.

— Приготовиться к удару, — сказал он, но его учитель, естественно, уже пристегнулся.

Челнок заскользил по верхушкам деревьев, и пилот попытался воспользоваться тонкими ветвями в лесном пологе в качестве импровизированных тормозов. По корпусу челнока заскребли большие и маленькие ветви, корабль кренился и подпрыгивал, все больше углубляясь в лес. В лобовом иллюминаторе ничего не было видно, кроме деревьев, листьев и ломающихся толстых сучьев. Скрежеща металлом, корабль ударялся об одно дерево за другим.

Они врезались в большое дерево, иллюминатор треснул, челнок накренился и начал падать, кувыркаясь и ударяясь о деревья. Ветка толщиной с две руки Вейдера пробила иллюминатор, разнеся его вдребезги и прорезав пространство между Вейдером и его учителем, а потом вдруг исчезла, и корабль продолжил падение, прокладывая просеку среди местной флоры. Корабль столкнулся еще с несколькими деревьями и наконец рухнул, завалившись набок и погрузившись на метр в мягкую подстилку леса. Через дыру в иллюминаторе хлынула земля, на полметра заполнив кабину.

Внезапно наступившая тишина ощущалась странно в сравнении с предшествовавшим ей хаосом. Вейдер отпустил ручку управления. Из леса донесся визг какого-то представителя рилотской фауны. Сквозь лесной полог просачивались тусклые лучи заходящего солнца, отбрасывая густую тень на разбитую кабину. Несмотря на встроенные в броню фильтры, Вейдер ощущал органическую вонь взрытой кораблем почвы, растительные запахи леса. Приборы были мертвы. Энергии не осталось ни капли.

— Аварийный маяк не работает, — сказал он и, отстегнувшись от кресла, спустился на переборку, игравшую теперь роль палубы. Его учитель тоже отстегнулся и, перекувырнувшись в падении, изящно приземлился на переборку рядом с Вейдером.

— Ты использовал далеко не все свои возможности, — сказал Палпатин. — Я видел, как ты действуешь в куда более сложных обстоятельствах. Боюсь, твой разум был не до конца занят непосредственной задачей.

Вейдер на мгновение задумался, а потом ответил, даже не пытаясь солгать:

— Я… на секунду подумал о другом.

— Так я и предполагал, — кивнул учитель. — И я рад, что ты сказал мне правду, хотя, как мне кажется, это лишь половина правды. Так или иначе, из-за твоего просчета у нас четыре трупа в заднем отделении.

Вейдер не стал спрашивать, откуда его наставник знает, что погибли четверо. Палпатин попросту знал Многое, практически все, и этого объяснения вполне хватало. Естественно, учителя судьба погибших нисколько не заботила. Его заботили лишь ошибка Вейдера и его полуправда.

— Больше такого не случится, учитель, — склонив голову, сказал Вейдер.

— Надеюсь, — ответил Император, возможно имея в виду посредственное пилотирование, а может, и что-то еще.

Повернувшись, Вейдер взялся за ручку двери пассажирского отделения с намерением ее открыть.

— Ты сказал, что подумал о чем-то другом, — вновь заговорил учитель, и по тону его голоса Вейдеру показалось, будто он пытается поймать его на слове. — О чем же?

Отпустив дверь, Вейдер снова повернулся к нему. Посмотрев на морщинистое лицо учителя, он на этот раз не стал ничего скрывать.

— О прошлом. О моей прежней жизни.

Император уставился на ученика, пронизывая его взглядом темных глаз, и тихо вздохнул:

— Понятно.

— Для меня это ничего не значит, — махнул рукой Вейдер. — Случайные мысли, ничего больше.