Последний полёт «Баклана»

Прислуга сделавших свое дело минометов рассыпается, бросив все, и на опустевшую позицию обрушивается лавина смерти. К солдатам подоспело подкрепление. Но кораблик тонет, бипланчики удрали в широкий береговой овраг, а отстрелявшуюся по обезлюдевшей батарее эскадрилью начинают беспокоить пуски ракет с левого берега, и она поспешно уходит с набором высоты.

Как-то стихают баталии, но появляются новые кадры. На них жители поместья. Мужчины, женщины. Всех возрастов – от юных до седоволосых. Над одними хлопочут медики, других накрывают простынями и составляют носилки с телами в печальный рядок. Слезы близких, озабоченность врачей и тех, кто им помогает. Раомина плачет, Жанна рыдает, а у Вира предательски щекочет в глазах.

– Рао, почему мы не там? – всхлипывает девушка. – Почему спрятались, а не присоединились к защитникам?

– У тебя есть место по боевому расписанию? – неверным голосом отвечает вопросом на вопрос императрица. – Ты умеешь пользоваться этим оружием? Знаешь планы занятия рубежей и схемы взаимодействия с соседями?

– Нет, но я быстро учусь.

– Некогда людям возиться с нами. Кроме того, не забывай, мы еще не окрепли. Так что были бы обузой, а не поддержкой.

Тем временем на одном из кадров появляется хорошо одетый человек, и начинает работать звук. На голову императора Тыртышного сыплются обвинения в творимом им и его людьми беззаконии, которые привели к беспорядкам на территории поместья «Роро». Затем следуют кадры военной хроники, репортаж об аресте «самозванца», а потом тот же выступающий обреченно «соглашается» в столь непростой час обеспечить законность и порядок на планете, отчего он, Микки Трамп, принимает на себя обязанности императора.

– Хватит прохлаждаться, – спохватывается вдруг Раомина. – Марш все в тренажерный зал. Потом ужинаем и отдыхаем.

«Ну да. Она тут хозяйка, – мысленно соглашается с нею Вир. – И плевать ей на формальности».

Разобраться в политических хитросплетениях периода затянувшегося восстания – это, конечно, ему не по зубам. Даже пытаться не станет. Про организацию самообороны поместья все ясно. Тут все население – сплошные тренированные бойцы, вооруженные и постоянно находящиеся в состоянии готовности номер три. Обращению с оружием, рукопашному бою, тактике и другим премудростям ратного мастерства этих людей обучают непрерывно.

Это не занятия или сборы, а часть быта. Кажется, в древности были такие люди – казаки, жившие сходным образом. Так вот, здесь – примерно то же самое, только женщины по своей боевой подготовке от мужчин отличаются лишь в период беременности и вскармливания младенцев.

Это не воинская повинность, а готовность каждого должным образом отреагировать на любое недружелюбное действие. Этому учат так же, как читать. Людей, желающих иной жизни, в поместье просто нет. Никто здесь никого не удерживает. Однако уезжают отсюда неохотно. Ценят люди комфорт и защищенность. Да и агрессия, подобная сегодняшней, последний раз была отмечена в «Роро» полстолетия тому назад.

Вира это ни капельки не удивляет. У них на Емле в родовых усадьбах тоже на этот манер все устроено. Оружие только попроще. Да и собственно конфликтные ситуации выглядят несколько иначе.

Огромное количество телекамер – тоже местная особенность. Нельзя сказать, что просматривается абсолютно все, но очень многое. И анализом информации занята автоматика. Уроки в школах, прием в поликлиниках, работы в поле или ритмичная деятельность станка по сборке непонятных цилиндрических приспособлений – на все можно полюбоваться, не сходя с места. Конечно, в основном для обработки такого чудовищного массива информации используются специальные контроллеры, чья задача – привлечь внимание людей к местам, где происходит что-то особенное.

Вир нарочно поиграл перебором кадров и понял, что интересной информации тут настолько много, что можно сутками не сходить с места, «заглядывая» в разные любопытные местечки. Жанна вон никак не может оторваться от панорамы летного поля, где идут тренировочные полеты крошечных самолетиков с такими забавными двойными крылышками. Видно ведь, руки у нее чешутся. По части всего, что летает, эта девушка – фанатик.

А его вдруг заинтересовала площадка, где в колодцы диаметром метр с небольшим засыпают мусор. Все это вывозится из ближайшего города, освобождается от металла, пластика и камней и заваливается в круговые проемы, где накрывается крышкой, входящей туда, как поршень в цилиндр. Потом происходит оседание, и через некоторое время в образовавшееся пространство засыпают новую порцию разнородной органики. Листья и упаковки, бумага и объедки – чего только не попадает в кадр. Стало интересно, куда оно девается.

Разыскал камеры, расположенные ниже, и принялся изучать техпроцесс. А он-то оказался долгим. Вертикальные шахты имели километровые глубины, так что нижние слои плющило огромным давлением. К нижнему концу подходит горизонтальный канал, и можно разглядеть, что сочащуюся жидкость отводят по трубам, твердый компонент удаляют транспортером, а дошедший до дна поршень извлекают и подают наверх.

Принялся разбираться с конечными компонентами и чуть не обалдел. Жидкость оказалась нефтью. То, что твердая фракция уходит на удобрения, это как раз неудивительно, но что за процесс приводит к столь быстрому образованию такого удобного вещества, как смесь углеводородов?

Принялся за информацию из других источников и поразился красоте затеи. Оказывается, когда органика перепревает или сгнивает, то образуется изрядное количество горючего газа, который в разных источниках могут назвать по-разному. Светильным, навозным, болотным или метаном. И к этой находящейся под большим давлением смеси, разогревшейся в результате собственного гниения, подкачивают радон – радиоактивный газ, которого внутри горных выработок навалом.

Не воздух, смешанный с ним, а именно очищенный газ, который, в общем-то, несложно отделить. Так вот, эту добавку проводят много раз на длинном пути спрессованного разлагающегося мусора от поверхности на глубину. Радиация делает свое дело – ионизирует все, с чем встречается. А потом «надкушенные» альфа-частицами молекулярные связи восстанавливаются, но иным образом, а именно – так, чтобы новая молекула заняла поменьше места. Высокое давление этому здорово способствует.

Так из отбросов получается топливо и удобное сырье.

Тот факт, что императрица считает его своим мужем, Вира нисколько не смущает. Если отбросить в сторону «сопли в сиропе» про высокую любовь и тонкие чувства, а также дебильные рассуждения о высокородной предназначенности для великой судьбы, и глянуть на вопрос со скотской простотой, то женщине просто нужна поддержка. То, что именно он показался Раомине человеком, способным стать ей опорой, лестно. Она ему тоже нравится. С ней нескучно.

Даже если все сложится так, что она воссядет на трон, а Цикловир Канарейко станет принцем-консортом – ничего страшного. Заниматься кристаллографией это ему не помешает. А то, что ей от этого будет спокойнее на душе, так тут и рассуждать не о чем. Будет так будет.

Глава 11

Тихая гавань

Вся троица с «Баклана» выбралась из подземного убежища и поселилась на хуторе Лирма. Хутор – это большой дом, окруженный хозяйственными постройками и виноградниками. Тут ими засажено все свободное место. Лирм – имя хозяина хутора. Вернее, он управляющий, но обращаются к нему именно так, для простоты. О том, кто эти приезжие на самом деле, он, скорее всего, не знает. Ему это неважно. Спросил имена, поселил в комнаты и каждый день заставляет работать. Раомина хлопочет по дому: прибраться, постирать, помыть посуду. Жанна в ангаре около взлетно-посадочной полосы обслуживает крошечные самолетики и время от времени поднимает их в воздух для опробования. Вира в основном посылают разбираться с рецептурой подкормок в сарай с удобрениями.

«Бесчеловечная эксплуатация» со стороны управляющего Вира ужасно забавляет. Тут уйма мобильных манипуляторов, которых зовут киберами. Они не четверорукие, как основная масса корабельных исполнительных механизмов, а установлены на короткие гусеничные шасси. Верхняя же часть этих устройств слегка напоминает торс, руки и голову человека, что придает им сходство с людьми. Гусеницы выполнены из эластичных лент и уверенно служат своим хозяевам на пологих здешних лестницах.