Пояс и шлем

Через полчаса столб был примерно шестисоткилометровой высоты при четырехсоткилометровом диаметре. Больше он пока не рос.

— Что это может быть за материал? — прошептал я, не допуская мысли о том, что это, возможно, обман зрения.

— Это не материал, — услышал меня Голдин. — Думаю, это…

— Я понял, я все понял, Минору-сан! — закричал вдруг всегда хладнокровный Чивилис. — Это аккумулятор!

ГЛАВА 16

Ипполита. 15 мая, 14:00–17 мая, 14:00 СГВ

Как это было

— Боже мой, ну конечно! — всплеснул руками маленький доктор. — Но тогда у них задействованы и другие системы!

— Разумеется, — подтвердил Чивилис. — Все, которые мы видели здесь. И наверняка еще многие на других, не известных нам пока планетах. Они зарезервировали системы, на которых по их мнению не может возникнуть жизнь, для своих Вселенских проектов. И используют их как источники энергии по мере необходимости.

— Получается, что их психофизическая организация очень близка к нашей, — заметил Сайто.

— Была близка, — поправил его Чивилис. — Прошли сотни, если не тысячи веков.

Надо ли говорить, что мы ничего не понимали в этом странном диалоге. Даже Голдин удивленно переводил взгляд с одного собеседника на другого.

— Объясните же, черт возьми, о чем речь! — взорвался, наконец, Челли.

И они — такой невозмутимый, сдержанный Чивилис и обычно корректный, склонный к спокойной самоиронии доктор, — перебивая друг друга, с горящими глазами рассказали следующее…

…15 мая около двух часов пополудни планетарный катер с четырьмя косморазведчиками группы Юлиуса Чивилиса на борту, возвращавшийся с Рудника с месячной добычей ридолита, подвергся мощному энергетическому удару с поверхности планеты и совершил вынужденную посадку в малоисследованном районе.

Ремонт катера в полевых условиях представлялся невозможным, поэтому было решено добираться до Станции на планетоходе «Мышонок» модели ПДК-17, не имевшем системы регенерации воздуха. Запаса воздуха в баллонах космокостюмов должно было хватить не более чем на 9 часов. Примерно в шестнадцать часов, через 20 минут после того как группа Чивилиса покинула катер, ею был обнаружен вход в гигантскую подземную пещеру.

Ее внутреннее строение, форма лабиринта, тип освещения — невидимыми источниками — и некоторые другие детали указывали на то, что строительство этого сооружения произвели Странники. Через 40 минут группа Чивилиса достигла Центрального Зала (так его назвали разведчики).

Центральный Зал, овальной формы помещение (по главным осям — примерно 12 на 18 метров) венчала крыша в виде половинки эллипсоида вращения, высотой около 15 метров. Никаких источников освещения Чивилис, Сайто, Штрайх и Гайданович не обнаружили, но тем не менее в Зале было очень светло. Свет был яркий, ровный, густой. Стены — белые, чуть с желтизной — были идеально ровными, на ощупь теплыми. Выключался ли свет при уходе из Зала или горел постоянно, установить не удалось, так как в Зал выводил Лабиринт. Во всяком случае, когда человек появлялся в последнем его отростке — семиметровом коридорчике перед Залом (Штрайх его назвал прихожей), тот уже был освещен.

Зал был пуст. В его геометрическом центре находилось полуметровой высоты возвышение — ровный овал примерно два на полтора метра. Он как бы вырастал из белого пола, никаких углов, швов и тому подобного в местах соединения не было.

Чивилис постоянно помнил, что время, отведенное на исследование этого сооружения — единственного сохранившегося до наших дней в целости сооружения Странников — ограничено запасом воздуха в баллонах и расстоянием до Базы. Поэтому после пятиминутного осмотра Центрального Зала он приказал уходить. Отступая от дальней стены, Натали Гайданович вспрыгнула на возвышение. Тут-то все и началось.

Едва нога Натали, обутая в бутсу из ганелона, коснулась возвышенности, как цвет помещения стал ярко-синим. Натали замерла. Чивилис, уже дошедший до прихожей, резко обернулся. Рука Штрайха застыла на плече у доктора. Цвет стен перешел в темно-синий, затем в фиолетовый и черный. Стало совсем темно. Потом вокруг Натали, все еще стоявшей на возвышении, появился светящийся ореол.

Чивилис тут же пришел в себя:

— Что с тобой? Немедленно отвечай!

И все услышали удивленный голос Натали:

— Ничего… Абсолютно ничего!

— Стой на месте, — приказал Чивилис и подошел к ней.

Доктор и Штрайх последовали за ним. Свечение оказалось силовым полем неизвестной природы. Оно было совершенно непроницаемо для троих, стоящих внизу, но руки Натали свободно прошли сквозь эту светящуюся полупрозрачную границу. А затем она спрыгнула с возвышения, и все снова стало желтовато-белым. Поле исчезло…

Чивилис, Штрайх и доктор тоже по очереди взбирались на эту «ступеньку», но без особого успеха. Лишь у Штрайха был заметный результат: стены стали оранжевыми, но и только. Поле не появилось. Поэтому Натали снова взобралась на возвышение, и все повторилось.

После того как стены стали совсем черными, а Натали замерла внутри светящегося «кокона», на потолке появилось звездное небо, такое, каким его видно из Системы Гектора. Чивилис сразу узнал этот участок — часть Южного полушария здешнего неба. Потом на той стене, лицом к которой стояла Натали, постоянно транслировавшая свое состояние товарищам, появились большие ярко-вишневые знаки, быстро пробежавшие светящейся строкой. И наконец, одна из звезд, вернее, ее изображение, скатилась на середину Зала, попутно увеличиваясь в размерах. Медленно вращаясь вокруг своей оси, она выросла до одного метра в диаметре. Рядом с ней появились две крохотные точки: темно-красная и темно-коричневая. Над темно-красной возник алый треугольник вершиной вниз. Стрелка, догадался Чивилис. Точка стала расти, и скоро весь Зал превратился в изображение угрюмой безжизненной планеты. Пейзаж очень напоминал Плутон и не впечатлял разнообразием красок. Затем схема неизвестной планетной системы была восстановлена, но треугольник указывал уже на другую планету. Это оказалась небольшая песчаная планетка марсианского типа. Очень быстро ее картины пронеслись перед косморазведчиками и исчезли. Затем перед ними появилась схема новой планетной системы.

— Может быть, они спрашивают, откуда мы? — предположил доктор.

— Едва ли, — отозвался Чивилис. — Вы представляете, сколько им придется ждать утвердительного ответа?

— Да и то, что нам показывают, не слишком похоже на родину чьей-либо цивилизации, — добавил Штрайх.

При полном молчании косморазведчики просмотрели пейзажи нескольких планет из различных систем, перемежаемых непонятными знаками, и Чивилис уже собирался приказывать Натали покинуть «ступеньку», когда она неожиданно хлопнула в ладоши:

— Да это же Сеньор-3! Мы как раз там с Уве познакомились в позапрошлом году.

Стены моментально стали зелеными, пейзажи исчезли, осталась только вращающаяся звезда с четырьмя планетами, над третьей из которых появлялся и исчезал алый треугольник. Потом он переместился и, продолжая «мигать», оказался над самой звездой.

— Вообще-то, действительно похоже на Систему Сеньора, — сказал Штрайх.

— Ну, точно, я сразу ее узнала, — повторила Натали. — Я там три месяца прожила.

И тут же схема планетной системы исчезла, пропало поле вокруг Натали, а стены и потолок снова стали желтовато-белыми.

— Сеанс окончен, — сказал Штрайх, — но продолжение следует.

— У нас больше нет времени, — сказал Чивилис. — Мы сюда обязательно вернемся. «Мышонок» запомнит дорогу. А сейчас надо торопиться, мнениями обменяемся потом.

Когда они покидали Лабиринт, было около 19 часов. Воздуха в баллонах оставалось не более чем на пять…

Дальнейшие события отодвинули мысль об открытии на второй план. Четыре с половиной часа блуждания в поисках Базы по малоисследованному району, в почти полной тьме и при усиливающейся сейсмической активности держали группу Чивилиса в постоянном напряжении. Электронный мозг «Мышонка» был для них единственной надеждой на спасение…