Принципиальный (СИ)

Перед посадкой "челнок" всхлипнул двигателями, по корпусу пошли ощутимые рывки, горизонт ещё больше "завалился", но "челнок" тоже подобно Джону встряхнулся, опомнился, с урчанием добавил тяги, выровнялся и через несколько минут коснулся посадочной площадки.

Джон, перейдя под огромный стеклянный купол порта "Де Голль", взглянул на коммуникатор, увидел, что до шести осталось всего десять минут и, слегка напрягшись при гравитации Марса после столького времени на Луне зашагал к ресторану "Небо", благо до него было недалеко.

Предвкушая встречу с Анджелой, Джон не замечал никого вокруг, улыбался и знай себе шагал, иначе он обязательно бы увидел Милоша, следующего на удалении от него и что-то говорящего в коммуникатор тихим голосом.

Поднявшись на самый верх купола, а "Небо" не зря так назывался, Джон уселся за угловой столик, неловко покрутил головой в вороте белой рубашки, махнул официанту рукой и, достав коммуникатор, решил ознакомиться с меню ресторана. Оно было небогато, Джон заказал себе салат из овощей и кусок жареного мяса и стал глазеть с высоты "Неба" на суетящиеся внизу транспортёры, взлетающий за пределами купола большой транспортный корабль и снующих этажом ниже людей в большом магазине.

Как всегда, задумавшись, он пропустил появление Анджелы.

Анджела, аккуратно выложив руки на колени и держа прямой спину, уже сидела на стуле рядом с Джоном. Джон вздрогнул, заметив её и неловко рассмеялся:

- Энджи, ты как всегда!

Анджела сидела ещё несколько секунд с непроницаемым серьёзным лицом, а потом не выдержала и прыснула, приподнялась, обняла Джона. Джон невольно вдохнул запах её волос и форменного кителя "MC", который очень ладно сидел на ней. Анджела пахла Анджелой, китель пах дезинфекцией, таков уж был порядок на Марсе, никаких духов на работе, а вдруг у кого-то аллергия?

Джон разулыбался как ребёнок и растерял все слова, которые он хотел сказать Анджеле. Анджела, держа Джона за руку, тоже молчала и смотрела на него. Посидев так пару минут, они оба очнулись от этого странного ощущения, Анджела защебетала, позвала официанта, Джон откинулся на спинку стула и слушал её звонкий голосок:

- И тут, представь себе, мой босс Джордж вдруг передал меня из отделения терапии госпиталя в управление по общественной морали, а по правде говоря, в главное управление по прополаскиванию мозгов на Марсе. Они якобы нуждались в медицинском консультанте широкого профиля с большим опытом работы и общения с пациентами. Это да, я уж наобщалась с разными. Но...

Джон болтал ядовито-зелёный напиток в бокале и слушал, слушал:

- А новый босс, кстати русский, Александр его зовут, оказался настоящим "серым кардиналом" в управлении. Он оказывается уже много лет расставляет приоритеты развития общественного мнения, "пиарщины" в разных сферах, в том числе вот придумал развивать медицинско-женское направление. Я теперь советую женщинам, как лучше расставить мебель, что готовить, ну конечно из того, что выгодно продать акционерам, что одеть, ха-ха, короче говоря ты понял, я надеюсь.

Джон потряс головой, он прямо не узнавал свою Энджи. А та продолжала:

- Всё это конечно хорошо, да, мне нравится влиять, но ... Моё рабство, оно перечёркивает всё желание и вдохновение. Я стараюсь не думать об этом, но ты же понимаешь, что это невозможно.

Джон возразил, что ничего страшного в этом нет, что у Анджелы наконец есть цель деятельности и метод воздействия. В конце концов совсем ужасного она не насоветует. Разговор тёк своим чередом, ужин закончился, они шли под руку по главному "проспекту" "Де Голля". Мимо со свистом проносились вездеходы, по тросам над ними проезжали вагончики марсианской "канатной" дороги, но, прижавшись друг к другу, они не замечали всего этого, ощущая через одежду тепло друг друга.

Потом, в гостинице, в тесном номере на двоих, они долго болтали ни о чём, они понимали, что завтра утром придётся расставаться и не могли наговориться.

Анджела, усевшись по-турецки на кровати, одетая только в рубашку Джона, говорила, а Джон слушал и никак не мог наслушаться приятный щебечущий голосок Анджелы:

- Вот как ты думаешь, Джонни, мне вот здесь жить и работать? Мне уже тридцать лет, да, я красива, - Анджела прыснула сама от своей шутки и продолжила, - Да, я вроде бы не глупа, но... - Анджела помахала рукой в воздухе и замолкла и задумалась.

Всплеснув руками, через несколько минут Анджела продолжила:

- Что у меня за жизнь-то такая, а? Слава богу, у меня есть ты - ты меня понимаешь, вот слушаешь мой бред, - Джон улыбнулся и погладил Анджелу по бедру. - Ты ласковый. А в остальном? Ну да, вот слава богу меня забрал Александр в свой отдел, уже лучше, чем в госпитале подтирать зады бравым рудокопам, но всё равно... Как была я собственностью корпорации, так и есть. А я бы хотела быть свободной и творить, общаться с людьми, быть "в потоке"...

Джон опять погладил Анджелу по бедру, она в ответ потрепала его по руке и сказала:

- Спасибо тебе, Джон, что ты есть.

А потом Анджела и Джон всю ночь наслаждались теплом друг друга и коротким периодом умиротворения вместе.

Утром, обняв напоследок Анджелу, Джон, до того не решавшийся сказать о своих планах, придержал белокурую голову Анджелы и шепнул ей на ухо:

- Я вернусь через месяц с деньгами, готовься стать свободной.

Анджела удивлённо воззрилась на Джона, но, увидев его твёрдый взгляд и чувствуя его руку на своём плече, промолчала и только кивнула. Джон подмигнул ей и они расстались.

Обратный путь на "Принципиальный" Джон почему-то не запомнил, он был погружен в свои мысли, он планировал и старался просчитать, что и как лучше сделать.

Только-только оказавшись на борту и поздоровавшись с Тедди, Джон услышал вызов, это был Милош. Джону уже начинала надоедать его пунктуальность, однако он вида не подал и ответил:

- Слушаю, Милош.

На экране появилось изображение Милоша, полностью упакованного в полётный костюм и сидящего в пилотском кресле. Милош сказал:

- Переодевайся и через двадцать минут стартуем. Куда летим, герой-любовник?

Джон улыбнулся и сказал:

- О великий предводитель, прости меня, ничтожного раба твоего, сейчас выдам тебе траекторию, Тедди посчитай пожалуйста, пояс астероидов, орбита Цереры, будем садиться туда, там есть заправка и если что док для ремонта одного моего приятеля.

Тедди пробасил:

- Траектория готова, оплачиваем Марсу вылет? Милошу передаём траекторию?

- Да, Тедди, да.

- Сделано. Вылет через двадцать минут.

Милош сказал:

- Траектория принята, я за вами с интервалом в ше.. нет, в семь минут.

Милош пропал с экрана, Джон пошел переоделся в полётный костюм, выпил немного воды, предстоял старт и перегрузки. Джон уселся в кресло, устроился поудобнее, расслабился. Тедди предупредил:

- До старта две минуты.

Джон смотрел на шкалы показателей корабля и вертел в руках неизменный штангенциркуль. Отчего-то его успокаивала эта простая бессмертная инженерная конструкция. Была какая-то в этой универсальной "мерялке" заложена "правильность", так что ли.

- Джон, до старта тридцать секунд.

Джон сдвинул штангенциркуль, положил его в ящик приборной панели и снова устроился в кресле.

- Стартуем...

На грудь Джону надавила мягкая неумолимая лапа тяги двигателей "Эндевора". В этот раз больших перегрузок не ожидалось, Джон дышал вполне нормально, делать ему было нечего. Прикрыв глаза, Джон слушал рокот двигателей, скрип панелей, бормотание климатической установки. Джон знал, что каждый корабль имеет свой индивидуальный звуковой фон и запах. Например в "Интерчарджерах" свистела охладительная установка реактора, это была его конструктивная особенность, но в каждом по-своему, чуть больше или чуть меньше. В "Эндеворах" был характерный рокот двигателей, его было слышно потому, что звукоизоляция трюмной перегородки была так себе. Некоторые аматоры пытались бороться, прокладывали дополнительную звукоизоляцию, это помогало скорее самой мыслью: "Ведь я потрудился, должно помочь!", звук становился чуть другим по тону, но совсем конечно же не уходил. В больших "шаландах" был особенный звуковой фон - там огромное гулкое грузовое помещение давало непередаваемый простор разным звукам - от ветра, гуляющего по трюму до кряхтения переборок и шпангоутов. Джон побывал на сотнях кораблей за свою карьеру и в каждом находил свой индивидуальный "оркестр".