Сироты небесные

е. Он шагнул к ней, но Лизка уже выпрямилась.

— Ерунда, — сказала она. Артурчик молча кивнул.

— Ты им веришь? — спросила Лизка, кивнув на ребят.

— Ага.

— А дядьку убили.

— Не они же.

— Ну… наверное.

Стрельнутый крикнул, ему ответили. Артурчик задрал голову. Над ними проходила галерея, соединяющая два очень старых дома. Оттуда упала верёвка с узлами. Стрельнутый быстро взлетел по ней наверх. Через минуту спустилось что-то вроде качелей, только со спинкой. Туда усадили распелёнутого Спартака, прихватили петлей, чтобы не выпал. Теперь Артурчик увидел, кто там, со Стрельнутым. Здоровенный дядька, больше пана Ярека, и с такой же бородой. Сильным движением он выбрал верёвку — как будто тащил не очень крупную рыбу.

Потом наверх залез Ухзай, Лизка (посмотрела на Артура, он кивнул), сам Артур и последним приготовился — Тушхаз.

Когда Артур забрался на галерею, там была только Лизка: стояла и ждала его.

— Туда пошли, — показала она рукой.

— Дождёмся… — сказал Артур и не договорил.

Отсюда было видно далеко и почему-то очень чётко.

Над зданием больницы, откуда они ушли каких-то полчаса назад, вдруг взвилось чёрное облако. Появилось дымное пламя.

А потом докатился хриплый гром…

Тушхаз стоял рядом с ними и смотрел на это. Лицо у него было непроницаемое.

— Пойдём, — сказал он наконец и отвернулся.

— Мы к кому? — спросил Артурчик.

— Хаззарим-хун, — сказал Тушхаз. «Хун» означало «учитель».

Артурчик не стал спрашивать, почему учитель живёт здесь, в запрещённом районе. Просто пошёл, и всё.

Спартак уже лежал на доске, и бородатый учитель разглядывал его ногу. Потом коротко велел Стрельнутому:

—Луб.

Стрельнутый бегом побежал исполнять приказ. Наверное, где-то лежал свёрнутый сырой луб — мягкая кора специального лубного дерева. Пока она сырая, из неё можно лепить всё на свете. Потом дать подсохнуть — и получится вещь костяной твёрдости, но гораздо легче. В общем, ничем не хуже пластмасс, которые делаются в Верхнем. Жалко только, что лубные деревья в окрестностях города очень редки, и надо на козлах ехать день, а то и два…

А пока учитель, кивнув, пригласил остальных подойти поближе.

— Земной. Кровь слабый. Кость сильный, голова сильный, кровь слабый. Всегда. Надо добавлять кровь Ыеттёю, тогда хорошо.

— Вы можете говорить на своём языке, почтенный Хаззарим-хун, — сказал Артур на ыеттёю. — Мы понимаем и говорим сами.

— Это приятно, — кивнул Хаззарим-хун. — Располагайтесь пока в моём скромном жилище. Угостить я вас смогу потом, когда окажу помощь этому юному мужчине. Что происходит в городе, вы можете мне рассказать?

— Вы не обидитесь?

Хаззарим-хун рассмеялся.

— Нет, — сказал он. — Вы не знаете таких слов, чтобы меня обидеть.

— Только что подожгли больницу, — сказал Артур.

— Или взорвали, — поправила Лизка.

— Или взорвали, — согласился Артур. — Больницу. Понимаете?

— Да, — сказал Хаззарим-хун. — Понимаю. Мы дичаем не просто стремительно, а ещё и с азартом. Не знаю, друзья, как