Дикари Ойкумены.Трилогия

– Колымага, – презрительно хмыкнул Змей. – Варварская техника.

Уловив интонацию, Изэль сверкнула на Змея очами:

«Насмехаешься, чужак?!»

Сменив гнев на милость, она с обезоруживающей улыбкой развела руками: «Извините, накладочка!». Эмоции и, как следствие, выражение лица черноволосой менялись со скоростью мигающего стробоскопа. Мимике Изэли позавидовала бы и профессиональная актриса. Марк вспомнил деда: вот кто был бы красотке достойным партнером!

Властный окрик, и мужчины, выскочив из автомобиля, быстрым шагом пошли к грузовикам загонщиков. «Велят поделиться горючим? – прикинул Марк варианты. – Прикажут взять машину на буксир?». В том, что Изэль имеет полное право требовать что угодно, он ни на секунду не сомневался. Загонщики могут брюзжать и кривить рты, но в итоге выполнят все распоряжения фурии. Из какого ты ведомства, царица Изэль? Служба безопасности? Контрразведка? Департамент космических исследований?

Хорошо бы последнее – легче будет договориться.

Помощники вернулись. Вместо канистры с бензином или буксировочного троса они вели с собой дикаря. Дикарь, в котором Марк узнал вождя Ачкохтли, смеялся и приплясывал на ходу. Из кузова ближайшего грузовика за счастливчиком, не скрывая зависти, следили другие тузики. Изэль чтото сказала Ачкохтли. Тот бухнулся перед красавицей на колени, а затем, обуреваемый чувствами, пал ниц, как падали его соплеменники перед либурнариями, умоляя позволить им воздать почести трупу декуриона Жгуна.

Присев на корточки, Изэль ласково потрепала Ачкохтли по волосам – словно собаку погладила! – и взяла у помощника чемоданчик, сделанный из полупрозрачного пластика. На крышке Марк разглядел знакомую эмблему: круг с орнаментом внутри. Из чемоданчика Изэль достала квадратное зеркальце и косметический карандаш, после чего отработанными движениями нанесла на лоб три синие горизонтальные полосы. Длинную – над бровями, выше – короткую, и еще выше – совсем коротенькую.

Полосы образовали правильную трапецию.

Дурацкий макияж, подумал Марк. Ей он ни капельки не идет. От комментариев он воздержался: тон любого высказывания Изэль ловила с полуслова.

Тем временем помощники, стуча молотками, вогнали в землю четыре металлических штыря с кольцами на верхушках. Завершив работу, мужчины продели в кольца ременные петли – и расчертили пространство меж штырями уймой символов и знаков, похожих на части орнамента в круге. Изэль тронула Ачкохтли за плечо. Вождь вскочил, кинулся к штырям и улегся прямо на рисунки – лицом вверх, широко раскинув руки и ноги. Помощники деловито зафиксировали запястья и лодыжки дикаря ременными петлями. Вождь не сопротивлялся, тихонько распевая песню – судя по улыбке, благодарственный гимн судьбе.

– Она хочет его трахнуть? – предположила Ведьма.

Радость Ачкохтли свидетельствовала, что Ливия Метелла, циничная обердекурионша, близка к истине. Марк с неудовольствием отметил, что испытывает возбуждение. Он вгляделся в вождя – и обнаружил, что его собственная похоть не идет ни в какое сравнение со страстью, охватившей Ачкохтли. Неужели красотка Изэль сейчас у всех на глазах совокупится с вождем дикарей? Ну и варварство!

Из чемоданчика явился нож, длинный и черный. Вулканическое стекло тускло блеснуло на солнце. И очень скоро унтерцентурион Кнут узнал, что сожгло мозг декуриону Жгуну.

КОНТРАПУНКТ

БРАТЬЯ ТУМИДУСЫ, СЫНОВЬЯ КЛОУНА

(на днях)

Помню анекдот – древний, как мир, с бородой до пола. К психотерапевту является пациент, жалующийся на мизантропию, депрессию, вялость чувств. «В наш город приехал цирк, – рекомендует ему врач. – Говорят, тамошний клоун – просто чудо! Он способен рассмешить мертвого. Сходите на представление, и вам сразу полегчает!» Пациент вздыхает: «Доктор, я и есть тот клоун…»

Когда я вижу, как люди публично депрессируют – в жизни, в вирте, без разницы – я вспоминаю этот анекдот. Клоуны ли они? Разумеется, клоуны. Только скверные, не смешные, профессионально непригодные. Я бы сказал «антиклоуны», но это будет для них слишком большой честью.

Донни Фуцельбаум однажды сочинил такой лимерик:

Жил да был безымянный андроид,

Обожавший делиться хандрою –

Как сойдется с людьми,

Так давай их кормить

И на первое, и на второе…

(из воспоминаний Луция Тита Тумидуса, артиста цирка)

– Как вы узнали про гибель «Дикаря»?!

– Птичка напела.

– Не считайте меня идиотом! Откуда у вас эта информация?

– У нас, коллантариев, свои источники.

Тумидус ударил по мешку с левой:

– Вас это удивляет?

Не надо было злить контра . Контакт с брюнетом едваедва стал налаживаться. Дерни за ниточку – порвешь. Но полковник не мог отказать себе в скромном удовольствии. Он вспомнил, как кувырком летел через эту вертлявую сволочь, приземляясь на капот машины. Если бы не Лентулл с его пальчиками… Тумидус посмотрел на брюнета, красного как рак. Контр проглотил и высокомерное «нас, коллантариев», и наглое «свои источники» с видом человека, чье превосходство внезапно обернулось ущербностью – и встало колом от гланд до задницы.

Приятно, оценил Тумидус. Какнибудь повторим.

– Вы не должны знать про «Дикаря», – уныло сообщил брюнет.

Он сделал шаг в сторону, поднял левую ногу и выпрямил ее в колене. Подъем стопы натянулся, словно у балерины. Пальцы, отогнутые на себя, торчали под неприятным углом: живое противоречие анатомии. В целом, нога напоминала инструмент хирурга.

– От слова «ничего». От слова «совсем». Кто еще, кроме вас, в курсе?

– Не ваше дело.

– Проклятье! Извините, если я нагрубил вам. Нервы…

Брюнет попрежнему стоял на одной ноге: дорожный указатель с виноватым лицом. Даже смотреть на него, и то было утомительно. Тумидус вернулся к мешку: прямой встречный с левой, повторить, нырок, правый хук. Эту встречу брюнет назначил в частном спортивном зале, тесном и безлюдном. Половину зала занимал ринг, вторую половину застелили борцовскими матами. Мешок висел в углу; раскачиваясь под натиском полковника, он глухо стучал о стену.

«Прослушка, – Тумидус выровнял дыхание. Майка взмокла, липла к телу. Хотелось в душ. – Наверняка мы шифруемся. И зал прикормлен заранее, и народ отсутствует неспроста. Иначе он не был бы так откровенен. Возьмись ктонибудь писать наш разговор, в записи сохранятся одни шумы. Тресьляпшмяк. Где он прячет блокиратор?» Полковник глянул на брюнета, голого по пояс, в шелковых трусахбоксерках, и решил, что о блокираторе лучше не думать. В прошлый раз – первый после дракизнакомства – Тумидус с брюнетом встречались в бассейне.

Левый встречный. Крюк с вложением.

Закрыться.

– Мне велено оказывать вам всяческое содействие, – брюнет встал на обе ноги. Заплясал, то и дело приподнимаясь на цыпочки. Руки его чертили в воздухе однообразные закорючки. – Подчеркиваю: всяческое. Я уже говорил вам, что наверху полагают…

– Говорили, – перебил его Тумидус. – Если не ошибаюсь, мы плыли стометровку. Тудаобратно, десять раз подряд, лягушачьим брассом, и вы говорили без перерыва. Я еще удивился, как вы не захлебнулись. Потом мы встали у бортика, а вы все говорили. Родина не забудет моего рвения. Родина полагает, что ошиблась в отношении коллантариев. Родина подумывает, как бы ловчее исправить и загладить. Я стану сенатором и первым консулом. Мои погоны «зашьют» листьями дуба…

– Этого я не говорил! – возмутился брюнет.

Тумидус отмахнулся:

– Какая разница? Главное, что вы поступаете в мое распоряжение.

– Содействие, – руки брюнета запорхали в опасной близости от головы полковника. – Я оказываю вам содействие. Остальное – ваши бредни, помноженные на дурной характер. Итак, чем могу быть полезен?

– У вас есть доступ к составу экипажа «Дикаря»?

– Получу.

– Вы можете проверить рабов, принадлежащих членам экипажа?