Сироты небесные

, в общем. Наверно.

— И всё-таки?

От Олега было не отвязаться. Все это знали. По опыту.

Остальные быстренько ушли в отрыв. Олеги Артём стояли лицом к лицу.

— Косичкой хотел помахать?

— Не в этом же дело! Что значит — хотел? Ну, это ведь как… Ну, сгонял бы я сегодня со всеми — и амба. А теперь… Объясняй всем полгода…

— Ты мужик? — сурово спросил Олег.

— Вот это и объясняй. Всем. Полгода.

— Ты понимаешь, что эта дурная инициация… Она ведь не нужна. Дикарский обычай. Причем новый — пятнадцать лет, ну, восемнадцать. Придуманный. Самопальный. От этого ещё более дикий. Регрессия. Начиналось-то это знаешь как? Просто игра. Развлечение, чтобы не так скучно было жить. Большие прятки. Мы их сами всему научили, сами правила придумали, и первую игру вёл Игорь Маркович, Володин отец…

— Я всё понимаю, — уныло сказал Артём. — А толку? В том, что я понимаю? Они-то не понимают. А нам с ними жить. Всю жизнь. Клянусь, Олег, я бы ни в какие иройства не полез, спрятался бы просто — знаю где. Ну, просидел бы сутки… хрен бы меня нашли. А так…

И зашагал.

Олег догнал его, молча потрепал по плечу и пошёл рядом.

— Не сдавайся, Атос, — заговорил он несколько минут спустя. — Сейчас, можно сказать, каждый человек на счету. Они на нас смотрят. Пристально смотрят. Если не выдержим — нас сомнут. А если выдержим — они подстроятся под нас. Понимаешь, старик… ведь всё, что у них было всегда, разрушено. Вся их вселенная исчезла. У них просто нет почвы под ногами. У них нет — самих себя. А вот если мы себя сохраним… Понимаешь, да? Пойдём…

И они прибавили шагу.

Поравнявшись с братьями, Атос заговорил:

— Если бы у них была партия — вообще не о чем спорить. Революция бы — и всё, и даже несчастный случай ей эти буржуи побоялись бы устроить. Но партию они создать не успели. А буржуи быстренько сговорились с королём и сдали её втихаря. Времени Жанне не хватило, вот в чём проблема. И ещё марксизма.

Олег глубоко вздохнул. Вовочка фыркнул:

— Нужен ей был твой марксизм, как цапле гульфик. Она на религиозной почве сдвинутая была, хуже моей бабки. Может, ей там дух Маркса и являлся, да она его за другого бородатого мужика приняла.

— Это за какого же? — встопорщил ухо Арамис.

— За бога Саваофа, он же Яхве, он же Иегова, он же… В общем, имя им легион. И все бородатые.

— Отошли от темы, — сказал Олег. — Всё же: чем характеризуется завершающий период Столетней войны? Володя. Только не говори мне, что теперь побеждали французы…

— Ну, вообще-то французы там уже не столько побеждали, сколько договаривались. И когда англичане поняли, что ловить больше нечего, они отторговали себе пару портов и слиняли на свои острова. А ловить стало нечего потому, что до французов дошло наконец, что они французы, что у них свой король… Что им тут жить. А потом у них долго-долго ничего интересного не было, пока не появились мушкетёры.

— Что, и Генриха Четвёртого не было? И Варфоломеевской ночи?

— Да были, наверное, — с досадой сказал Вовочка. — А толку?

— Так!