Сироты небесные

ебя. Хочешь послушать?

— Нет! — Олег вскочил. — После твоих сказок мне хочется только мыла и старой доброй пеньки. Лучше под дождиком постою…

— Ну и хрен с тобой, господин учитель, — беззлобно сказал пан Ярек, вытащил из кармана свёрнутый листок и оглядел аудиторию. — Никто не возражает?

Разумеется, никто не возражал.

— Сказка называется так: «Сказка о пастушках»…

Сказка о пастушках

В одной деревне жил глупый пастушок. Пойдёт он с большими пастухами стадо пасти, дождётся, когда стемнеет и сядут пастухи юшку трескать, да как закричит: «Волк! Волк!» Пастухи, конечно, бегут волка ловить, головешками бросаются, кричат. А волка-то и нету. Раз он так пошутил, два раза, десять раз. Потом пастухам надоело, и перестали они эти крики слушать. Он, бедняга, вопит: «Волк! Волк! Волк!» — а они и ухом не ведут, сидят, юшку трескают. Вот как-то пришли волки, пастушок их заметил, закричал — ну а пастухи, разумеется, сидят себе. Волки зарезали с десяток овец и утащили, а пастухи разозлились на пастушка и порвали его.

Стали пасти стадо без пастушка. Но это им быстро надоело: во-первых, надо же кому-то мыть котёл после юшки, а во-вторых, пастушки во многих отношениях куда лучше овец. Поэтому они взяли другого пастушка, умного. Объяснили ему, что к чему, и он всё понял. Драил котёл песочком и помалкивал в тряпочку. Пришли как-то волки, а пастушок котёл драит и молчит. Волки полстада перерезали и утащили, а пастухи ещё сильнее на этого пастушка разозлились и тоже его порвали.

Взяли третьего. Всё-всё ему растолковали, а чтобы лучше усвоил, стали пороть каждый день. Пастушок способный попался и скоро уже не только котёл драил, но и юшку варил. Вкусную — и день ото дня вкуснее и вкуснее. Пастухи уж подумали было: а может, хватит его пороть? — да решили, что от добра добра не ищут, а пастушок взял и приправил юшку сонной травой. Пастухи уснули, и пастушок перерезал им глотки и тогда сам уснул, наконец-то непоротый и счастливый.

Тогда снова пришли волки и задрали всё стадо.

— Чего-то я не понял… — задумчиво сказал Вовочка. — А почему это — про Олега?

— Я не говорил, что про Олега. Я сказал, что почти… Ну, в общем, орать надо в меру. И вовремя. И уж если орёшь, то так, чтобы тебя слышали. Можно и в морду дать — для ясности…

— Кому? — не отставал Вовочка.

— Кому-кому… Тому, кто любит Фому. Вон, дождь уже перестал, а вам ещё чапать и чапать. Если там вдруг зацепитесь да пойдёте обратно в темноте, я на вышке фонарь проблесковый зажгу. На него и рулите.

— Так вы не одобряете, что мы с Олегом увязались, а не косички заплели? — спросил Артём. Пан Ярек ответил не сразу.

— Пожалуй, что и не одобряю. Но я и этих ироев не одобряю, не тот у них метод… А уж которые с первого раза в мужики не попали — тех вообще кастрировать надо двумя кирпичами. И по жизни от них толку никогда уже не будет, и в ночь такого наваляют, потом год расхлёбывать… В общем, не знаю я, нет у меня железной точки зрения. Надо нам с обособленностью нашей кончать, и не самотёком,