Ген Химеры Часть 1 (СИ)

У многих Вторых, в том числе и у работников морга, нетрудно было заметить этот взгляд: отрешенный, пустой; в нем никогда не пылал огонь. У тех, кто всю жизнь имеет дело с рутиной — а среди Второго класса их большинство — глаза перестают сиять, даже в столь редкие приятные моменты жизни. Они, как и накаченные препаратами сиделки, медленно плывут в тихих застойных водах своих мыслей. Каким бы ярким ты ни был в детстве, рутина и однообразие со временем сделают свое дело.

Но, тем не менее, парень знал: пока в его жизни есть Сати, огонь в его глазах погасить будет очень трудно.

Взяв поднос с едой, Ойтуш расположился рядом со своими коллегами. В отделе изъятия органов он был самым молодым, причем с большим отрывом: мужчин его возраста в основном распределяли для тяжелого физического или умственного труда. Ойтуш старался не думать о том, что откачивать жир и брить волосы ему предстоит до конца жизни — ни разнообразия, ни перспективы, ни веры в «светлое будущее».

На обед сегодня были слипшиеся макароны с мизерными кусочками соевого мяса и холодная протеиновая баланда. О вкусах составители меню не заботились: лишь бы было сытно, и работники не падали в голодный обморок. Глядя как Эдмундс и Риши с аппетитом уплетают дармовые харчи, Ойтуш только для вида ковырялся в своей тарелке. Последние полгода он лишь формально ходил на обед.

Однажды, прочесывая коридоры в ожидании конца смены, парень совершенно случайно наткнулся на запасной выход, лишенный камер наблюдения. С тех пор, каждый рабочий день, ровно в полдень, Сати приходила повидаться с ним. Минут на десять, не больше, но это драгоценное время было для них настоящим сокровищем. А еще Сати приносила парню немного еды из школы: свежие овощи, мясо, зелень. Нужно ли говорить, что разница в школьном меню и в меню работников городского морга была поистине колоссальной?

Закончив ковырять остывшие макароны, Ойтуш ленивым шагом вышел из столовой, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания. Миновав несколько коридоров и лестничных пролетов, он очутился в подсобке под лестницей. Приятный полумрак и запах сырости, что царил в этой кладовке, успокаивали, давали ощущение надежности и безопасности. Ждать парню пришлось не долго. Тихонько скрипнула дверь черного хода, и маленькая фигурка в надвинутом на лицо черном капюшоне осторожно проникла в здание морга.

— Кхе-кхе, — еле слышно подал голос Ойтуш.

Если бы протекторий узнал, что Сати ходит сюда и тем более носит ему еду, Ойтуша неминуемо ждала бы смерть. Вот почему с мерами предосторожности этим двоим было сложно перестараться.

— Привет, — шепотом произнесла девушка, легонько ступая в темноту подсобки.

Не говоря ни слова, Ойтуш взял ее лицо в ладони и нежно поцеловал куда-то в область носа.

— Опоздание на две минуты, мисс Лаллеман, — шутливым тоном произнес парень и постучал по циферблату своих рабочих часов. — Лишаю вас десерта.

Сквозь полумрак Ойтуш видел, как девушка на пару секунд скорчила недовольную гримаску: насмешка над их строгим школьным режимом была весьма злободневной.

— Смотри, что я принесла тебе, — сказала Сати.

Поставив рюкзак на пол, она суетливо принялась вынимать запасы своего школьного обеда, а Ойтуш не мог оторвать глаз от ее миниатюрных и таких проворных пальцев.

Сати никогда не рассказывала о своих родителях. Она ничего не помнила о них, точно также как Ойтуш не помнил своих маму и папу. Это было не таким уж и редким явлением среди жителей Метрополя. Вероятнее всего, родители Сати были одаренными — только они проводят опыты с генетическим кодом человека. Иногда на улицах города можно было встретить людей с шестью пальцами, разноцветными глазами или причудливыми родимыми пятнами — все это результаты искусственно выведенных мутаций. Генотип Сати тоже когда-то был искусственно изменен, только так можно было объяснить удивительный сиреневый цвет ее волос.

У того мальчика тоже были необычные волосы… Вспомнив тело доставленное пару часов назад, Ойтуш тяжело вздохнул.

— Ты чего? — насторожилась Сати; она удивительно тонко чувствовала перемены в его настроении.

— К нам сегодня привезли сиделку. Смерть… такая нелепая, — в последний момент Ойтуш решил не говорить о том, что желудок парня напоминал кровавый прохудившийся мешок.

— Само их существование сплошная нелепица, — покачала головой Сати.

Больше нечего было сказать. Ойтуш молча принялся за обед.

— Мне пора идти, — с сожалением вздохнула Сати. Десять минут, как всегда, пролетели невероятно быстро.

— Угу, — кивнул Ойтуш, сминая фольгу, в которой еще пару минут назад была запеченная картошка с мясом.

— Спасибо за обед, мелкая.

Мелкая. Потребовалось несколько лет, чтобы Сати перестала обижаться на это прозвище, что с легкой руки дал ей Ойтуш.

— Сколько еще уроков сегодня?

— Математика, прато-лингва, анатомия, — перечисляла Сати. — Вечером две тренировки по кэндо.

Услышав про кэндо, Ойтуш схватил швабру, стоящую в углу подсобки, и с невероятно серьезным лицом изобразил несколько атак.

— Дурак, — смеясь, сказала Сати, глядя как парень размахивает палкой, пародируя фехтовальщиков.

Улыбнувшись, Ойтуш отставил швабру и крепко обнял девушку.

— Я просто рад, что ты учишься постоять за себя, — прошептал он ей на ушко.

Рабочая одежда Ойтуша пропахла кровью, а сам он был очень худым — прижавшись к нему, Сати чувствовала выступающие ребра. Стиснув зубы, она пообещала себе, что на ужин принесет в два раза больше еды.

За работу в морге с утра до вечера Ойтушу платили какую-никакую зарплату. Но она была в пять раз меньше пособия, что получала Сати, просто являясь гражданином Первого класса. И, тем не менее, Ойтуш, этот упрямый тип, безоговорочно настоял на том, чтобы лично оплачивать аренду их жилья. От денег Сати он открещивался, как от огня, все время повторяя, чтобы девушка тратила их «на себя»: покупала красивую одежду, косметику, всегда была сытой и ни в чем не нуждалась.

Но Сати не могла даже подумать о том, чтобы купить себе очередное платье или помаду, зная о том, что ее единственный друг страдает от голода. Путем долгих споров, девушке удалось буквально выбить себе право носить обеды ему на работу. При всем богатстве Метрополя, найти качественную еду в магазинах было непросто, для школ же всегда поставляли только самое лучшее. Сати таскала для Ойтуша все, что только можно было стащить из школы, и, хоть он и ругал девушку за неоправданный риск, наградой за ее заботу была огромная благодарность в его глазах.

Но кроме этого, была и другая, более серьезная проблема, что отнимала львиную долю бюджета Сати. В тайне от Ойтуша, девушка снимала еще одну роскошную квартиру в престижном районе Метрополя, просто ради того, чтобы отвести от себя пристальный взгляд протектория. Пару раз в месяц ей приходится ночевать там, чтобы не вызвать подозрений у соседей, но настоящий дом Сати всегда был там, где был Ойтуш.

— Ну, побегай, — ласково сказал парень, выпуская ее из своих рук. Сати потянулась к его губам за поцелуем, но Ойтуш, как всегда, мягко отстранился.

«Единственный друг»… Конечно, они друг для друга были гораздо большим, раз решили жить вместе даже под угрозой смерти. Но как бы Сати ни тянулась к нему, Ойтуш не мог позволить себе преодолеть расстояние, что разделяло их. Расстояние, длиною всего-то в пять лет. Сати знала, что бесконечно дорога ему: видела нежность в карих глазах, когда он смотрел на нее, и рассеянную улыбку, что иной раз блуждала по его лицу. Но на деле Сати была для Ойтуша «мелкой», ребенком, которого с его правами гражданина Второго класса он не мог даже защитить.