Люди меча

шустро отпрыгнул в сторону. Вверх на локоть ударил сноп пламени, мгновенно превратившийся в вертикально стоящее белое облако, потом послышался оглушительный грохот, и боярин Шуйский ощутил, как под ногами дрогнула земля. Темный шарик стремительно перечеркнул прозрачный воздух и воткнулся точно в один из зубцов стены. Брызнули в стороны крупные, видимые простым глазом каменные осколки, и зубец исчез.

- Высоко, - недовольно поморщился воевода. - Ты мне не зубцы сбивать должен, ты должен в стене пролом сделать, башню ближнюю завалить.

Перед пищалью медленно расползалось большое белое облако, закрывая вражескую крепость от глаз боярина. Загрохотали остальные стволы.

- Три рубля ливонцам улетело... - негромко вздохнул Шуйский. Проклятые пушки стреляли чистым золотом.

- Сейчас, Петр Иванович! - во всю глотку заорал смерд. - Сейчас новый заряд вобьем, и чуть ниже опустим!

Видимо, пушкарь от обрушившегося на него грохота оглох.

- Давай, давай, - кивнул воевода. - Все одно пять саней пороха и два воза ядер уже куплены. Пали их к нечистой силе.

- Славься!

- Это еще что? - недоуменно закрутилголовой Петр Шуйский.

- Сла-авься, сла-ався! - словно весь мир наполнился сильным и чистым женским голосом. - Сла-авься, сла-авься русский царь!

- Кто это? - в первую очередь боярин поворотился, естественно, в сторону воинского лагеря, но славославия пели не там. Да и не было баб в ратном обозе.

- Сла-авься, сла-авься русский царь! Слава-а! Слава-а! Государю Иоанну Васильевичу долгие ле-е-ета!

Только теперь Петра Ивановича Шуйского стало достигать понимание невероятного: славу царю пели в осажденном Дерпте! И хотя возносящий голос звучал так громко, словно певунья находилась где-то совсем рядом, но растекался он именно со стен. Точнее - с какой-то из надвратных башен.

- Не стреляй, - предупредил воевода пушкаря, махнул рукой Антипу и понимающий его с полуслова холоп побежал в лагерь седлать жеребца.

- Слава! Слава! Слава!

Ворота города дрогнули, и стали медленно отворяться. Петр Шуйский не удержался, и протер глаза: они действительно открывались! Город, из которого на протяжении веков изливалась ненависть на славянского соседа, из которого многократно выходили воинские отряды, чтобы воевать Русь, который проповедовал ненависть к народу русскому и вере христианской, десятилетиями уклонявшийся от уплаты тягла практически без боя признавал превосходство русского оружия.

Или ливонцы собираются совершить вылазку?

Но нет: по величаво опустившемуся мосту на дорогу неспешно вышли почтенные, богато и мирно одетые мужи, некоторые из которых несли в руках блюда и небольшие подушечки.

- Черт! Антип, где ты там?! - боярин, забыв про солидность побежал следом за холопом и успел в лагерь как раз к тому моменту, когда раб вкладывал недовольно всхрапывающему туркестанцу в рот удила.

- Копаешься! - рыкнул боярин, вскакивая в седло, скинул шлем. Ехать с торчащим во все стороны из-под железа рыжим мехом ему показалось