Донос мертвеца

я вывернуть переломанные ноги из огня. Степан орал во всю глотку и бился головой об лед, но сделать ничего не мог. Терзаемое болью тело, как назло, не желало даже впадать в беспамятство.

- Где казна, раб? - напомнил вопрос рыцарь.

- Говори, - со злобой пнул пленника в бок один из кнехтов и нетерпеливо оглянулся на крепость. - Говори, червь поганый!

- Я... - замотал головой судовой помощник, - я не знаю...

- Подвиньте его дальше в огонь, - распорядился крестоносец.

Воины с готовностью сдвинули пленника так, что на углях лежали уже не только голени, но и бедра. В воздухе запахло паленым мясом.

- Говори, не то я заставлю тебя жрать твои собственные ноги!

- Марьяна... Не-е-ет! - выгнулся от нестерпимой боли Степан. - Не скажу!

- Значит, знает, - с удовлетворением кивнул дворянин и кивнул недавним сервам, чтобы они вдвинули раненого на огонь уже ляжками. - Говори, не то я прикажу тебя перевернуть.

- На скотном дворе... - выдохнул пленник. - На скотном дворе закопана.

- Где?

- На конюшне... У самой стены, слева... Там ясли порченные валяются... - сломанный болью пленник заплакал. - Отпустите.

- Ты раб? - не удовлетворился просто выдачей тайны крестоносец.

- Да, я раб, раб! - закричал Степан. - Снимите! Снимите с огня!

- Нужно говорить: "мой господин", раб, - покачался латным башмаком на руке де Тельвин.

- Я твой раб, мой господин!

- Я могу делать с тобой все, что захочу, раб?

- Да, да, мой господин, все что пожелаете, только отпустите! - метался от нестерпимой муки раненый. - Отпустите меня!

- А я не хочу, раб, - отступил в сторону рыцарь, и небрежно приказал: - Переверните его.

Кнехты рванули воющего русича за руки, перевернули и кинули его на угли пахом. Пленник выпучил глаза и захрипел. Дворянин с явным сожалением кивнул - развлечение закончилось - и направился к крепости. Кнехты, напоследок еще немного попинав раненого, побежали следом за ним. Степан, из последних сил загребая снег руками, наполовину выполз из огня и с облегчением ткнулся лицом в холодный лед. Он не видел, что ступни его по-прежнему лежат на углях - все равно этого не чувствовал.

Войдя в распахнутые ворота крепости, де Тельвин остановился, оценивая обстановку. Слева и справа от него из стены во двор выводили несколько широких ворот. Поневоле напрашивался вывод, что там не жили ни люди, ни сервы, а значит, скорее всего, это были амбары. Амбары, занимающие две трети от всего пространства крепости! До такого могли додуматься только язычники...

Впереди слышалось тихое беспокойное ржание, тяжелое перетоптывание; рядом с воротами лежала высокая груда сена. Рыцарь, жестом позвав за собой латников, направился туда, протиснулся в приоткрытую створку. В нос ударило парным теплом, прелым сеном. Повернув налево, дворянин прошел мимо ряда жердяных стойл, остановился в конце. Справа от него, у наружной бревенчатой стены, валялось старое разбитое корыто и несколько толстых палок.

Де Тельвин обнажил меч, несколько