Донос мертвеца

аритона Волошина, за меня пошла.

- Боярина Харитона я знал, знал, - закивал воевода. - То семья хорошая, род старинный...

Зализа понял, что разговор этот может тянуться бесконечно, и, поморщившись собственному хамству, собеседника перебил:

- Прости, Евстафий Петрович, но дело у меня ратное, спешное. Вестимо мне, отряд ливонский вниз по Луге от Бора ушел. Скажи, к стенам твоим он подступал, али где-то позади, в лесах схоронился?

- Ну, что ты, Семен Прокофьевич, как можно, - развел руками воевода. Город-то у меня вырос какой? Полтысячи стрельцов постоянного гарнизону стоит, большого наряду восемьдесят стволов, стены новые, справные. Куда им супротив меня выступать? Их всего-то сотни две мимо прошло, да пять конных и пушчонка одна махонькая.

- Как "прошло"? - не поверил своим ушам Зализа. - Куда?

- Та к морю, Семен Прокофьевич, - небрежно махнул куда-то вбок воевода. - Ночь темную выбрали, да и пробежали потихоньку у дальнего берега.

- И ты их пропустил, Евстафий Петрович? - все еще не понимал собеседника опричник.

- Так они разрешения и не спрашивали, - настала очередь удивляться воеводе Калабанову. - По реке мимо просочились. Кабы на город пошли, это да, я бы им спуску не дал, а мимо: чего не пройти?

- У... у тебя же пятьсот стрельцов в стенах?! Почему не остановил? Почему не посек? Почему не догнал? - зарычал опричник.

- То гарнизон городской! - решительно поднял руку воевода. - Они город должны оборонять, а не по полям шастать! А ну, погибнет кто? Кому пред государем отвечать? Кто на стену, не дай Бог нужда такая придет, встанет? Шли ливонцы мирно, людишек не трогали, палисады не жгли. К чему животы стрелецкие класть?

- Но... Но... - разумность какая-то в словах воеводы звучала. Его и вправду ставили порядок в городе блюсти и стены его защищать, и стрельцы при нем городские. Гоняться по полям и дорогам за всякими татями-станишниками дело не воеводское: то его, опричника, дело. И тем не менее, Зализа все равно никак не мог понять самого главного: - Но... но ведь они по нашей, по русской земле шли? Немецкие крестоносцы - по земле нашей?! Разве ты не видел, Евстафий Петрович? Ливонские сотни - по русской земле!

- Так землице-то что? - пожал плечами тот. - По ней постоянно кто-то ходит. Туда ходит, сюда ходит. Людишек наших не трогают, и ладно.

Опричник закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Чем дальше, тем больше он понимал, почему государь отобрал для себя из молодых парней всех сословий личную тысячу служилых людей, опричь прочих подданных, и почему не бояр - почему их, опричников, на рубежи Святой Руси ставит, почему ими Москву и засеки южные бережет.

- Ополченцев моих на постой разведи, Евстафий Петрович, - проглотив ненависть, попросил опричник.

- Да конечно же, конечно, - заулыбался воевода. - Со всей радостью. Наш город своих ратников завсегда приютит. Ты, Семен Прокофьевич, только скажи, на какой срок? Может, по воину на две избы поставить стоит?

- Завтра поутру дальше пойдем, - хмуро