Попрыгунчик (СИ)

— Нет, когда я вышел, он уже лежал здесь.

— Понятно. Эй, ты, — тело не реагировало, и Илья начал медленно к нему приближаться. — Слышишь меня?

— Похоже, он без сознания, — я тоже подошел к человеку на пару шагов, для спокойствия не выпуская из рук своего оружия. — Проверь, пульс и дыхание есть?

— А чего это я должен проверять?

— Так ты же мне рассказывал, что хотел в медицинский поступать. Вот и твой первый пациент.

— Но поступил-то в итоге на филфак! — не сдавался мой друг.

— Пока вы будете препираться, он ласты склеить успеет, — в проеме появилась Маша в одной рубахе, накинутой поверх нижнего белья. Луч лунного света только подчеркивал достоинства ее весьма аппетитной фигуры, скрывая недостатки. Что ни говори, а Илье повезло не меньше, чем мне. А кое-где даже и больше. — Отойдите, сама все сделаю.

— Из трусов смотри не выпрыгни, — раздался ехидный шепот Юли прямо за моей спиной. Похоже, я задержал свой взгляд на Маше немного дольше положенного.

— Давай потом об этом поговорим, сама видишь, не та ситуация.

— Не буду я с тобой потом ни о чем говорить. Ладно Машка, но если увижу, как на других баб смотришь — в отбивную превращу, — сказала она уже холодно, но спокойно. — И тебя, и их. Понял?

— Понял.

— Ты где так научилась? — тем временем поинтересовался Илья, наблюдая за ловкими и точными движениями Маши, нависшей над незнакомцем и проверяющей у него пульс на сонной артерии, наличие дыхания и проходимость дыхательных путей.

— Да Димка научил, — ответила она и, сразу поняв, что сморозила глупость, перевела тему. — Слушайте, мне кажется, что я уже где-то видела этого человека. Знакомое лицо, не помню только откуда…

— Кто такой Димка? — напрягся мой друг.

— Бывший, — буркнула Маша. — Нет, я точно видела его! Ребят, посмотрите, никого он вам не напоминает?

Мы втроем, уже окончательно осмелев и расслабившись, подошли вплотную. А вот наша медсестра наоборот решила немного отойти, чтобы не создавать толкучку, но, не рассчитав, случайно наступила бедному человеку на руку. С адским воем до этого мирно лежащее тело перешло из горизонтального положения в вертикальное, сильно всех напугав. Девчонки взвизгнули и кинулись врассыпную, Илья застыл, где стоял, а я на автомате вмазал незнакомцу табуреткой в живот. Шумно выдохнув, тот осел обратно на сломанный стол.

— Господи, опять вы-ы! — простонал он, прижимая придавленную Машей руку к животу. — Опять в труса-ах! За что мне все это?!

***

— Слушайте, мне что-то жалко его будить. Может, пусть спит, утром все вопросы решим? — Маша застыла над нашим гостем, уже успевшим удобно устроиться и заснуть в кресле, где мы его оставили, пока искали в доме свечки. Свечей не нашлось, зато все в том же подвале отыскался отличный электрический подвесной садовый фонарь, стилизованный под старину.

— То есть ему можно посреди ночи шуметь и ставить весь дом на уши, а мы его пожалеть должны? — усмехнулся Илья, вешая фонарь на гвоздь, торчащий из печки. — Нет уж, буди давай. Знакомиться будем.

— Во-первых, я не сплю, — отреагировал тот, не разлепляя глаз. — Во-вторых, сейчас еще не ночь, а вечер. На Кавказе рано темнеет, знаете ли. И в-третьих, меня зовут Алихан Гураев, а вас, Игорь, Илья, Юлия и Мария, я и так знаю, работал с вашими делами. Таких редких экземпляров, как вы, хрен забудешь.

— Точно, это же он нас тогда у реки нашел, а потом в ту клетку закинул! — вспомнила Маша. — Теперь вас за нами следить отправили?

— На кой черт вы мне сдались? — рассмеялся старлей. — У меня своих забот полон рот. Да и к тому же, мне по секрету рассказали, что вы норовите любому первому встречному по бубну настучать. И после табуретки в живот я в это охотно верю.

— Он первым начал, — зло пробурчал Илья, вспомнив инцидент с капитаном.

— Неважно, — отмахнулся офицер. — В любом случае завтра на рассвете я уйду отсюда, и больше, очень на это надеюсь, мы никогда не встретимся. И вам не советую здесь надолго оставаться.

— Почему это? — нахмурился я.

— Потому что генерал очень не любит, когда в его дом забираются чужие прохиндеи. Особенно, если они едят его кашу, спят в его кровати и ломают его любимый бильярдный стол.

— Вот не надо, стол сломали вы! — возмутилась Юля из-за моей спины.

— Не знаю, как принято в вашем обществе и времени, а у нас — кого поймали, тот и виноват. А меня они не…

Гураев внезапно замолк, полез в задний карман и извлек из него кусок черного сложенного картона. Развернув, он приложил к центру этой вещи свой палец. Картон тускло засветился, вызвав у своего хозяина бурю эмоций и поток таких выражений, от которых покраснела даже Маша. Продолжая материться, наш гость вскочил с кресла, словно молния пересек комнату, схватил стоявшую у печи кочергу и, бросив этот светящийся предмет на пол, начал со всей силы лупасить по нему.

— Что происходит? — спросил я, когда после шестого удара картонка погасла и Гураев остановился.

— Живо уходим, они скоро будут здесь! — офицер рванул к выходу, но, увидев, что никто из нас четверых даже не шевельнулся, остановился у двери. — Ну, вы со мной? Я второй раз приглашать не буду!

— Погодите, кто они? Зачем эти люди сюда идут? К чему вообще такая спешка, что на ночь глядя мы должны уходить из единственного безопасного места в округе?!

— Да оставайтесь, где хотите, — Гураев сплюнул на пол. — Всего хорошего!

— Мы с вами! — в тот же момент за всех решила Юля. — Дайте только минутку, надо же хоть одеться.

***

— Юль, с чего ты решила, что ему можно доверять? — тихо, чтобы никто на первом этаже не услышал, поинтересовался я, натягивая штаны и застегивая ремень. — Мы уже один раз из-за него вляпались в неприятности.

— И в этот раз вляпаемся, — перебила она меня, собирая волосы в хвост. — Я ему не доверяю, но он единственный, кто может нас вывести из леса к людям. К тому же, если даже военный бежит от кого-то ночью в темный лес, то нам тут точно делать больше нечего.

— Он запросто мог все это выдумать в тот момент, когда раскрыл себя. Мы ведь даже не знаем, как он попал в дом, не говоря уж о том, зачем?

— Игорь, послушай, — Юля подошла и взяла меня за руки. — Все, о чем ты говоришь, не важно. Как бы это жестко не звучало, но если мы сейчас останемся здесь, то обречены на смерть без каких-либо шансов. Подумай сам — запасы в доме вскоре кончатся, никто из нас не знает, где мы и куда идти. Но даже если мы рано или поздно случайно выйдем к людям, ты хоть что-нибудь знаешь об этом времени, порядках, законах? Да у них тут какая-то гражданская война идет, раз есть Армия Сопротивления! В такие времена каждый друг другу волк, а брат брату — враг! Игорь, пожалуйста, он единственный, кто нам может помочь. Поверь, но не ему, а мне. Просто поверь, если сможешь.

— А у меня есть выбор?

— Выбор есть всегда, — она грустно улыбнулась.

— Но не у меня. Я его сделал уже давно, и это — ты. Другого мне не нужно. Я с тобой до конца, как скоро бы он не наступил.

— Ах, Игорек… — Юля обняла меня в знак признательности, нежно, как умела только она. Да, совсем не так, как Маша, много приятнее и теплее.

— Эй, вы там, наверху! Чего копаетесь, вас только ждем! — через секунду раздался голос Ильи снизу. Больше тянуть было нельзя. Эх, и снова не вовремя! Как же хочется, чтоб все вокруг остановилось пусть даже на каких-то пару секунд! Жаль, это невозможно. Пока невозможно…

========== 232 ==========

Шли быстро.

Выйдя из дома, мы взяли к реке. Илья было включил фонарь, который прихватил с собой, но получил за это втык от Гураева, убежденного в своей идее, что нас кто-то преследует, и свет — самый легкий и до невозможности тупой способ выдать себя. Но никто, кроме него, признаков погони не замечал. Давать какие-либо объяснения своим действиям старлей также отказался, лишь ускорив и без того высокий темп ходьбы.

Пройдя с километр вдоль реки, офицер свернул к горам, в лес. Мы начали постепенно набирать высоту, однако скорость от этого ничуть не снизилась. Ловко перепрыгивая через валежник и маневрируя меж деревьев, наш проводник двигался легко, словно обладал кошачьим зрением. Из нашей четверки такой способностью, увы, похвастаться никто не мог — то и дело по очереди кто-то обо что-то спотыкался, зацеплялся рюкзаком или одеждой о сучья, ударялся о низко свисавшие ветви деревьев, влипал в топкую грязь или попросту падал. Не проходило и пяти минут, чтоб не раздавалось тихого «ай» и «ой» от девчонок или какого крепкого словца, если неприятности случались со мной или Ильей. Зато желания задавать вопросов больше ни у кого не было.