Попрыгунчик (СИ)

— Ты слышал? — капитан прервал его, даже не подняв головы и не оторвавшись от экрана.

— Что?

— Про убийство на базе.

— У нас? — старлей все еще туго соображал.

— А где ж еще. Ладно, вижу, не слышал ничего. Спать меньше надо, тогда будешь в курсе.

— Так что случилось-то, нормально расскажи.

— Сегодня в сельхозблоке на поле “D” нашли сторожа мертвого, — капитан наконец оторвался от своего планшета. — Лежал в зарослях помидоров с огромной гематомой на полголовы.

Гураева от этой новости прошиб мелкий холодный пот. «Получается… Да нет, не может этого быть. Ошибка какая-то», — пытался он сам себя убедить в своей невиновности, что получалось не очень.

— Эй, Али, с тобой все хорошо? — обеспокоился Иванченко, глядя на то, как меняется в лице его друг.

— А? Да, все хорошо. Точнее, нет. Перебрал вчера, мутит теперь что-то, — соврал старший лейтенант, хотя доля правды определенно присутствовала. — И что, известно, кто убийца?

— Пока нет. Хотели глянуть камеры, а там сервер накрылся. Теперь будут ждать, пока починят. Раньше вечера точно не узнаем. Но какая разница, преступник все равно не сбежит: все выходы и входы приказано было перекрыть — ни одна мышь не проскочит, что уж говорить о крысах. Так что не переживай, эта тварь будет наказана. Генерал уже распорядился расстрелять убийцу, только его поймают, кто бы это не был. Слушай, да на тебе лица нет! Может, рюмашечку? Милое дело после трудной ночи.

— Н-нет, не надо. Спасибо.

— Ну смотри, как хочешь, — капитан еще раз обеспокоенно глянул на своего друга, убирая обратно в стол бутылку, которую уже было начал доставать. — Так, я занят был, прослушал, что ты от меня хотел? Про командировку, вроде, что-то говорил. Передумал все-таки?

— Нет. Еду, — Гураев наконец взял себя в руки. — Точнее, лечу, или как там это правильно называется? Хотел лишь узнать, как скоро? А то не терпится… Уже…

========== 223 ==========

Отправка межпространственного путешественника была назначена на половину девятого вечера.

Алихан вышел из кабинета своего друга и теперь медленно и бесцельно бродил по пустым коридорам базы. Куда деться на два с половиной часа, оставшихся до момента икс, старлей понятия не имел. В обычный день он зашел бы в уютный офицерский паб, отделанный изнутри в стиле старинного трактира с муляжами деревянных бочек, приклеенными к стене, рогами маралов на квадратных кирпичных колоннах и грубо выполненной барной стойкой. Присев напротив Гришки-бармена, заказал бы по привычке свое любимое темное нефильтрованное в большом запотевшем от перепада температур бокале и не спеша, с чувством, толком и расстановкой, потягивал его, закусывая горячими гренками из ржаного хлеба с чесноком и сыром.

Но сейчас совсем не хотелось туда идти, даже несмотря на то, что его организм был бы крайне признателен за это. Не хотелось в том числе и лишних взглядов в его сторону, пустых разговоров, которые неизбежно придут к теме сегодняшнего убийства. Единственное, что сейчас интересовало Гураева — покинуть базу раньше, чем командование доберется до видеозаписи, сделанной прошлой ночью. Лишаться жизни явно не входило в его планы, особенно если учесть тот факт, что он не убивал того старика. Просто дурацкая случайность. Трагичная, но все же не менее от этого дурацкая. «Да он бы сам в ближайшее время коньки откинул, — гаденькая мысль забралась в голову старлея. — Я просто облегчил его страдания. Быстро и почти безболезненно…»

— Алихан! — окликнул его со спины низкий мужской голос. — Гураев! Стой, кому говорят!

Немного запоздало поняв, что его зовут, старлей обернулся. К нему, размахивая черным пакетиком, настолько быстро, насколько мог, двигался один из завсегдатаев офицерского паба — Борис Иванович Зильберштейн. Это был невысокий мужчина в самом расцвете сил весьма округлых форм в белом халате с пятнами крови на подоле.

— А, Иваныч, сколько лет, сколько зим, — рассеянно улыбнулся своему знакомому офицер. — Давненько тебя в баре не было видно.

— Эх, Али, я б рад туда заскочить, но что-то времени свободного нет. Работы по горло, — он потряс пакетом, обращая на него внимание. — Вас же много, а я — один… А что тебя привело в мое царство?

— Да я… — старлей, посмотрев по сторонам, только сейчас понял, в какую часть базы его занесло, — …гуляю.

— Мне всегда казалось, что морг — так себе место для вечернего променада, — рассмеялся Борис Иванович. — Хотя, с другой стороны, никто не отвлекает от размышлений о вечном.

— Это точно. Слушай, а ты не знаешь, что там с тем сторожем, которого сегодня ночью нашли? — раз так совпало, Гураев решил аккуратно узнать подробности происшествия.

— С томатным королем? Да без понятия. В холодильнике лежит, ждет. Ко мне же заранее талончик не возьмешь, только в порядке живой очереди. Вот как раз сейчас хотел глянуть на его богатый внутренний мир. Хочешь, присоединяйся.

— А что, можно? — удивился старлей. — Я тут никаких санэпидрежимов не нарушу?

— Вообще нельзя. Но тебе — так уж и быть. Думаю, мои пациенты никому не расскажут о том, что ты ко мне в гости заходил, — подмигнул Иваныч. — Иди вон в ту дверь, надевай халат и жди меня там. Я сейчас подойду, только препарат в лабораторию на гистологию отнесу, хорошо?

***

Гураев, как человек, никогда не бывавший в моргах, ожидал увидеть в секционном зале кровь. Много крови: на полу, стенах, потолке, стеклах шкафов, словом — везде, где только можно. Поэтому он, когда вошел внутрь следом за своим знакомым патологоанатомом, облачившись в белый халат размера на три больше, чем нужно, немного расстроился, увидев абсолютно чистую, пусть уже и немного уставшую от времени, комнату, обложенную серым кафелем. Даже секционные столы поблескивали холодным металлом, отражая яркий свет ламп.

Пока военный, как на экскурсии, осматривал зал, трогая все, что можно и что не желательно бы ему было брать в руки, даже защищенные перчатками, Зильберштейн подплыл к огромному холодильнику и, найдя нужную информацию в многочисленных стикерах, прикрепленных вокруг приборной панели, вбил нужный код. Громко дав о себе знать, ожил скрытый механизм, и один из столов полностью опустился под пол. Через полминуты он вернулся обратно, но уже вместе с трупом сторожа.

— Ух, какой красавчик, — взгляд Бориса Ивановича сразу же упал на огромную гематому на правой скуле и щеке. — Похоже, последним, что он видел в этой жизни, была лопата. Хотя это пустяки. Помню, как-то раз, когда я работал еще на поверхности, ко мне попал мужчина с огромным вздувшимся животом — страдал диареей. Так ты представь, до чего он додумался по пьяной лавочке: залил себе монтажной пеной естественное выводное отверстие. Мучался мужик потом, конечно, долго. Я как только его вскрыл…

— Иваныч, давай без подробностей, — Гураеву уже не нравилась эта история. — И так, боюсь, на пену спокойно больше не смогу смотреть.

— Какой-то ты сегодня грустный, — патологоанатом к этому моменту закончил наружный осмотр. — Ну, раз не хочешь веселых историй, то займемся делом, — нагнувшись, он извлек из ящичка стола обычную ручную пилу и протянул ее старлею. — Приступай.

— К чему? — не понял тот.

— К высокоинтеллектуальной работе, — вооружившись скальпелем, Зильберштейн аккуратным надрезом разделил скальп покойного на две половины и закатал их, закрывая тем самым глаза и затылок — Пили череп, вот здесь. Давай-давай, не тушуйся! Раз пришел, то помогай.

— Извини, я б с радостью, — соврал Алихан, — да только рука мне не даст этого сделать. Перелом.

— Эх, вот так всегда. Как поглядеть, так все хотят, а как работать — так Зильберштейн, — деланно проворчал он. — Отойди тогда, а то, если кровь брызнет случайно, халат запачкаешь. Мне лень его опять стирать.

***

— Я думал, что ты выдержишь дольше, — усмехнулся Борис Иванович, убирая внутренние органы обратно туда, где им и положено быть. — А твой желудок сдался на ревизии его желудка.