Хальдор из Светлого города

ребрам, наконец прошло. Тогда он медленно поднялся на ноги и побрел, держа меч в опущенной руке, к кованой двери в замковой стене.

Он лениво потянул на себя дверное кольцо. Дверь раскрылась. Мэтр д'арм, сидевший на корточках перед своей коллекцией старинных кинжалов с Восточного Берега, повернулся к Хальдору и кивнул. Кинжалы были разложены на ковре, изрядно побитом молью.

Не отвечая на приветствие, Хальдор осторожно положил меч на пол возле своего тюфяка, снял башмаки и растянулся, хрустнув соломой. Мэтр д'арм неожиданно спросил:

— Скаши, Хальдор, зашем ты ушиться фехтований?

— Просто так, — ответил Хальдор, не открывая глаз. Он и сам не знал.

— Я не могу не видеть, ты не любишь орушие… К шему упорство?

— Я ремесленник, — сказал Хальдор. — Я не привык интересоваться тем, нравится ли мне моя работа.

Мэтр д'арм покачал головой.

— Кто только тебя воспитывал?

— Один старый пьяница.

— Какой трогательный историй… И где теперь этот пьяница?

— Я бросил его.

Хальдор мог не открывая глаз понять, что выражение лица у мэтра д'арм изменилось. Молчание стало отчужденным и неприязненным. Плевать, устало подумал Хальдор. Не буду я прикидываться. Не хочу делать вид, что я лучше, чем есть.

Старичок какое-то время безмолвно звякал металлом, перебирая свои кинжалы, а потом все-таки заговорил.

— Пошему ты ни с кем не начал друшба? Ты молотой. У тебя долшны быть друзья.

— Мне никто не нужен, — сказал Хальдор. — Никакие друзья.

— Напрасно. Тут много хороший люди.

Хальдор резко сел на своем тюфяке и тяжело произнес:

— Не знаю, господин. Мне страшно. Тут все добрые. Я не привык. Не то, что постоянно ждешь, что ударят, а просто… как-то не по себе. Как будто обманываешь. Все время кажется, что они принимают меня за кого-то другого, а когда обман раскроется, выгонят…

— Мне это знакомый чувство, — задумчиво сказал старичок. — Я два года провести в плен. После плен трудно жить среди добро.

Старый вояка усмехнулся. Он чувствовал себя намного моложе Хальдора — может быть, потому, что прожитые годы не оставили на его душе шрамов усталости и безразличия.

— Представь себе, — заявил он, — когда я быть как ты, двадцать лет, я иметь много огоршений из-за мой рост. Меня дразнить, и я все время драться, драться. Алан вообще часто дерутся, но я — больше всех, и я уйти из племя. Я много, много воевать. Я быть в плен на Восточный Берег, потом бежать… Он принялся аккуратно заворачивать свои кинжалы в ковер. Хальдор, сидевший на тюфяке, скрестив ноги, следил за неторопливыми движениями его рук и, казалось, целиком ушел в свои запутанные мысли.

Мэтр д'арм убрал кинжалы под кровать, вынул из обитого кожей деревянного сундучка, маленького, но вместительного до безразмерности, иголку, нитку и, видимо собравшись с духом, принялся надвигать иглу ушком на нитку. Хальдор еле заметно прищурился, в его глазах появилась усмешка. Мэтр д'арм невозмутимо продолжал свои попытки, ничуть не смущаясь неудачами. Хальдор не выдержал.

— Что у