Дикое поле

ю, росту, развитию, активной регуляции своего состава и функций... Черт! Какая разница?

- Не кажется ли тебе, ифрит, - прохрипела старуха и вдруг закашлялась. - Не кажется ли тебе, что все живое рождается, растет и умирает?

Тирц задумался. Мозг физика вспомнил правила анализа и тщательно взвешивал предложенный постулат, подыскивая контраргументы. Все рождается? В общем, да. Растет? Противоречащих этому примеров в голову не пришло. Обязательно умирает? Память услужливо подсунула пример простейших микроорганизмов, которые делятся, что, видимо, не совсем смерть. Но, с другой стороны - новые микробы все равно имеют конкретное время рождения и активно растут. То есть, как минимум удовлетворяют двум первым посылкам.

- Да, - наконец кивнул Тирц. минимум рождается и растет.

- А когда ты родился, ифрит?

- Двадцать пятого дек... - Тирц осекся.

- Вот так, мой милый, - довольно закудахтала старуха. - Я не задаю глупых вопросов, и ко мне не обязательно стучаться. А знаю я про гостей и то, чего они сами не знают. Ты камушки-то обратно положи. Тяжело мне их, старой, катать. Хотя, духи все равно уже не зовут...

Она крепко прижала внучку к себе. Тирц, после короткого колебания, подошел ближе, поднял один камень - вернул на место, поднял второй, а потом откатил к краю окружности валун из кострища. Когда он поднял голову, старуха уже пропала, а его невольница сидела, тихонько хлюпала и утирала слезы.

- Поехали, - скомандовал Тирц, и шаманка послушно поднялась.

Они забрались в седла, обогнули кочевье, поднялись на холм и помчались обратно по своим старым следам. Сотни телохранителей пристроились сзади. Что делали Менги-нукер со своей невольницей у одинокого шатра мелкого ногайского рода, добились ли они успеха - их ничуть не касалось.

Шаманка осмелилась задать мучивший ее все время вопрос только вечером, когда они, пусть и одетые, забрались под одно одеяло.

- Когда ты родился, ифрит?

- Понимаешь... - Он протянул руку и погладил совсем еще молодую женщину по щеке. - Понимаешь, я рожду... я родю... В общем, я появлюсь на свет только через четыреста пятьдесят лет. И даже немного позже. Меня еще нет. Я не родился. Я нерожденный. То есть, пока еще не живой. Нежить.

* * *

Оттепель наступила спустя две недели после возвращения Тирца и шаманки из ее стойбища. Нукеры по приказу русского согнали невольников в степь за ставку бея, приказав им захватить свои подстилки и подобранные для сна старые ковры. Девлет-Гирею Тирц ничего не говорил - но бей не воспротивился его распоряжениям, а лишь вышел к крайним шатрам посмотреть, что происходит.

Менги-нукер, время от времени тихо переговариваясь со своей шаманкой, выложил из принесенного тряпья очертания большого человека, а потом рабам приказали копать глину и кидать сверху. Поначалу дело шло быстро - но снега насыпалось и растаяло еще мало, а потому земля успела размякнуть только сверху - на глубине ладони глина оказалась уже вязкой и комковатой.

Впрочем, русского это,