Спартак

м шатре — первым экземпляром будущей Орлиной коллекции. Воинству же, что Коссиний привел, уже Харон учет ведет. С каждой души Харону медяк полагается, да только некому будет легионеров по всем правилам в путь снаряжать. Так что. скитаться их душам по берегу Леты до конца веков!

Даже не хочу представлять, что гладиаторы с трупом Коссиния сотворили. Едва ли похоронили с честью.

Пусть я погиб и взят Хароном

И кровь моя досталась псам…

Где-то так оно и случилось, уверен. А вот что с его преторскими сапожками и перевязью сделали, вполне представляю — их-то претору Спартаку и поднесли, дабы войско гладиаторское выглядело "достодолжно".

Претор Коссиний ПРОЖИЛ. Был братец Куриаций-второй — и нет его!

Итак, Коссинию уже все равно, разве что медяка не хватает, дабы Харону-паромщику заплатить. А вот Варинию… Ох, не завидую я пропретору! Вроде и не воевал еще, а половины войска уже нет, словно его Ио-Коро-ва, Юпитера возлюбленная, языком своим коровьим слизнула. Но беда не приходит одна, а все с детками. Судя по всему, именно в это время похолодало, набежали тучки — и пошли дожди. Осень на пороге, не забыли? А ведь в войске Вариния полно новобранцев. Им-то каково? Мокро, прохладно — и страшно до икоты. Вот и принялся народ потихоньку разбегаться. Да так, что осталось у пропретора… Сколько осталось?

Саллюстий:

"Между тем сам Вариний, будучи вблизи рабов с теми четырьмя тысячами солдат, которые остались ему верны…"

Четыре тысячи — не так и мало, но и не очень много. А остальные? Кто на побывку отпросился, а кто и отпрашиваться не стал. К Спартаку же, напротив, новые толпы валят. Помните?

Орозий:

"Ведь тогда, говорят, у Крикса было войско в 10 000 человек, а у Спартака — втрое больше".

Напомню: "говорят". У страха глаза велики, но народу к Спартаку набежало немало. С одной стороны, это очень хорошо. А вот с другой… Сорок (ну, не сорок, пусть двадцать) тысяч бутербродов и чашек кофе на завтрак, столько же порций супа-харчо на обед… Да и народец еще дикий, в караулы не ходил, в манипульном строю не стоял.

Варинию не слаще. И не просто не слаще, а гораздо горше. Чего ему делать осталось? Ясно что — подмоги просить.

Саллюстий:

"Вариний, ввиду того, что часть его солдат была больна из-за осенней непогоды, а из разбежавшихся в последний раз, несмотря на строгий приказ, никто не возвращался обратно под знамена, остальные же солдаты из-за крайней распущенности отказывались от службы, — Вариний отправил своего квестора Гая То-рания в Рим, чтобы через него лично узнать об истинном положении дел".

Насчет "узнать" Саллюстий скромничает — не просто узнать, а доложить, успокоить Сенат (интересно, чем?), и главное, просить еще войска. Как мы дальше увидим, Сенат просьбе внял и войско Торанию предоставил. Да и куда им было деваться, отцам-сенаторам?

Сам же Вариний, Вариний-забияка, двинул остатки своего войска прямо на Спартака. Глупо? Не так и глупо, если подумать. На месте стоять, неизвестно чего ожидая, еще хуже. Разбегутся