Донос мертвеца

шно перемывая деревянные миски в большой, собранной из темных сосновых досок бадье. Наконец, с хозяйственными делами было покончено.

Меня милый не берет,

Говорит, стесняется,

Как к нему поближе сяду

Чтой-то опускается!

- озорно поглядывая на Юлю, допела Инга - но спортсменка сделала вид, что ничего не поняла. Хотя уши у нее явно порозовели: при мощном голосе выпускницы Гнесинки, боярин в стоящем неподалеку доме наверняка слышал все частушки от первого до последнего слова, и вполне мог догадаться, откуда вдруг всплыла такая тема в вечерних напевах.

Певица вышла в сени, выбрала самый большой тулуп, большую лохматую шапку, надела валенки и вышла во двор. Потом через калитку выбралась наружу и решительно зашагала при бледном лунном свете по дороге на Замежье. Примерно через версту она свернула в заросли и, проваливаясь в снег едва ли не до бедер, стала пробираться через лес. Идти оказалось неожиданно трудно - тут мало было просто передвигать ногами. Ради каждого шага требовалось пробить в слежавшемся насте небольшую расселину, протиснуть ногу в нее, подтянуть, придерживая валенок, оставшуюся позади ногу, и точно так же пробить ее вперед. В результате за два часа постоянных стараний певица смогла преодолеть от силы полверсты, взмокла, устала, как кузнец-молотобоец, и уже просто не стояла на ногах. Кое-как ей удалось добраться до высокой раскидистой ели, забраться под нижние, лежащие на снегу лапы и там, в естественной пещерке, она завернулась в тулуп и крепко заснула.

Проснулась Инга только к середине следующего дня. Она долго лежала, хлопая глазами, и не в силах понять, где очутилась, потом выбралась из-под ели, огляделась. Вокруг стоял девственный заснеженный лес - огромные вековые ели, сосны, несколько неведомо как затесавшихся в середину глухого бора березок. Куда идти - незнамо, где находится - неведомо, что делать непонятно. Девушка уселась в снег и бессильно, без слез, завыла.

- Сидиш-ш-шь - зашелестел покатившийся по Маету снег. - Не спишь-ш-ш-шь...

Она ощутила легкий, упругий толчок в грудь, тут же поднялась и начала упрямо пробиваться дальше вперед. Через полчаса, когда стало совсем уж жарко, Инга принялась прихватывать горстями снег и запихивать его в рот. Дожидаясь, когда он растает, она глотала талую воду, зачерпывала снег снова и опять растапливала. Утолив жажду, девушка повернула к одной из встречных березок, уверенно разрыла сугроб, сдернула с кочки два высоких, с коричневыми шляпками, подосиновика, тоже засунула в рот. На языке сразу возник подзабытый летний грибной вкус, запахло прелыми травами и мягким мшаником - но сейчас ей было не до сладких воспоминаний. Слегка утолив голод, она опять двинулась вперед, шаг за шагом приближаясь к неведомой цели, и только далеко за полночь позволила себе снова заснуть в снежной норе.

Дорогу на Замежье отделяло от Оредежа всего десять верст, которые по закопанному в снег лесу Инге пришлось преодолевать целых четыре дня. Она ела мороженые грибы, закусывала их снегом,