Донос мертвеца

-а-айте!

Испуганный мужик выскочил на крыльцо, и увидел стоящую у угла избы нищенку в какой-то потасканной мужицкой шапке, огромном тулупе и валенках не по размеру.

- Ты, что ли, побираешься? - неуверенно спросил он.

- Хлебушка пода-а-айте! - пропела нищенка таким могучим девичьим голоском, что у Евграфа зазвенело в ушах, а попрошайка вдруг добавила низким мужским басом: - И мяса дай от телка, что четыре дня назад зарезал. У тебя кусок вареный на кухне лежит.

- Свят, свят, - испуганно закрестился Матвеев. Нищенка опять набрала воздуха в легкие:

- Пода-а-айте!

- Не надо больше! - зажал уши ладонями мужик, - Не надо! Сейчас принесу, - он перекрестился еще раз. - Только ты здесь стой! Только не заходи!

Он заскочил на кухню, схватил половину вчера испеченного каравая, кусок вареной убоины, утром принесенный из погреба, выбежал на улицу, отдал все это нищенке и отскочил на пару шагов, не переставая креститься...

- Старуха, старуха, мимо ступай, в дом не заходи, никого не трожь. У нас холодно, у нас голодно. Ступай на летний бережок, спать ложись вдали в стожок. Там живи, а к нам не заходи.

- Что же ты меня, как Коровью смерть заговариваешь? - укоризненно покачав головой, мужским голосом спросила нищенка. - От меня женской бороздой закрываться надо, - и перейдя на чистый девичий голос она добавила: - Спаси-ибо, добрый человек!

У мужика опять заложило в ушах, и он, непрерывно крестясь и пытаясь нащупать левой, дрожащей рукой нательный крест, отступил до самого сарая. Нищенка развернулась, спустилась к реке и, попеременно кусая то от каравая, то от куска вареного мяса, потопала вниз по течению.

Хлопнула дверь, на крыльцо выскочила Агриппина:

- Что тут такое? Что случилось, Евграф?

- Уйди отсюда! - во всю глотку заорал мужик, зачерпнул горсть снега и отер пылающее лицо. Кажется, обошлось... Вот только какой опасности ему удалось избежать - Матвеев понять так и не смог.

Выпрошенных в Усадище мяса и хлеба Инге хватило на два дня. За это время она как раз дошла до Луги, и повернула налево. По прямой ее отделяло от Пагубы всего десять верст, но демон был не так глуп, чтобы дважды совершить одну и ту же ошибку - а потому певица свернула на протоку, по натоптанной колее прошла через два озера, изрядно напугав своим целеустремленным видом и развевающимися полами халата проверяющих сеть рыбаков, заночевала в камышах, вырыв в наметенном на них сугробе глубокую нору и, совершив петлю в тридцать верст, на следующее утро ступила на реку.

Следующие два дня она опять питалась выкопанными из-под снега грибами, а на третий вышла к Лядам. Голод придал голосу девушки такую силу, что из домов высыпали на улицу все обитатели от мала до велика, а потребованную ей милостыню мужики даже побоялись передавать ей к руки, положив на снег в нескольких шагах перед певицей.

Еще за два дня Инга добралась до Чернево, но в деревню заходить не стала: демона за долгие века его существования дважды сжигали на кострах, и он не собирался