Череп епископа

дня.

Штурмовые лестницы орденские латники все-таки связали, делая это ввиду осажденных, но лишь с одной целью - угрожая штурмом со всех сторон, не позволить крепостным бомбардирам перетащить пушки на атакуемый сапой участок стены. Возле стен постоянно бродили тонконогие наемники, закованные в кирасы кнехты и епископские латники. Хотя командующий армией и разрешил большинству воинов отдыхать в теплых русских домах, каждый опасался, что штурм начнется без него, и лучшая добыча достанется кому-нибудь другому.

Дерптский епископ тоже прогуливался по берегу в полумиле от осажденного города, наблюдая как залп за залпом тает доставленный первыми лоймами припас. Основание стены уже давно походило на изрядно обгрызенный мышами шмат сыра. Казалось, кладка должна рухнуть с минуты на минуту - но священник все же доверял мнению, а еще более образованию юного командующего, чтобы надеяться на быстрый успех. Для успеха требовалось подвезти сложенные в монастырских подвалах Кодавера ядра и кули с порохом.

- Демон, ты меня слышишь?

- Я слышу все, смертный, - взвился снежный вихрь и заплясал рядом с епископом.

- Где лодки?

- Они вмерзли в лед на полдороги между берегами! - развеселился дух. Смертные пытаются вырубить лоймы изо льда, но те вмерзают быстрее, чем их успевают протащить!

- Так помоги им!

- Тебе пpидeтc подождать весны, смертный, - вихрь швырнул епископу в лицо горсть снега и опал. - Никто не способен изменять времена года по своему желанию.

- Ты слишком слаб, чтобы требовать награды за свою службу, демон! разозлился священник. - Ищи себе другого раба!

- Тише, тише, - вкрадчиво мурлыкнул голос, стелясь у ног епископа. Скажи, чего ты хочешь, смертный, и я исполню твою волю...

- Я хочу, чтобы оставшиеся отряды вместе со всеми припасами были здесь, у Гдова! - указал пальцем себе под ноги повелитель Дерпта.

- Будут, - пообещал демон и рассеялся в белесом просторе озера.

* * *

Неспешным полевым галопом двое всадников преодолели путь от Замежья до Каушты за пять часов. К середине дня Костя уже настолько приспособился к верховой езде, что даже начал получать от нее удовольствие и подумывал о том, чтобы после привала для завтрака попросить поводья. Однако привала так и не случилось - поначалу все казалось, что останавливаться рано, а потом уже вроде и до Каушты осталось немного. После полудня они въехали в широко распахнутые ворота, встречаемые Картышевым, распаренной, видно только что отошедшей от печи пышнотелой Зинаидой и отцом Никодимом.

Зализа легко спрыгнул на землю, придержал рукой саблю. Росин последовал его примеру, уже открыв рот, чтобы рассказать о своих впечатлениях после верховой прогулки и... замер, широко раздвинув ноги и раскрыв рот. У него было такое ощущение, словно он сидит на шпагате на раскаленной плите - причем широко раздвинутые ноги свести не удается никакой силой. Вдобавок между ног бегают маленькие, колючие мурашки, оставляя за собой длинный искристый след.

- Костя, ты чего?