Тридцать один

Рядом со мной опустилась фея.

– Не каждый достоин высокой чести! – заметила она, проходя мимо. – Трам-рам!

Я вздохнул и повернулся к левиафану спиной. Отдал дяде гарпун и побежал вниз по лестнице. За спиной раздался разочарованный вздох Оливье. Потом – отчаянный вопль левиафана и ликующие крики обезьян. Спустившись в трюм, я залез в гамак и натянул на голову одеяло. Мутило, но укутавшись, я всё равно уснул.

Второе испытание я не прошёл. Не скажу, что меня задело, но видеть косые взгляды обезьян, конечно, неприятно. Даже зная, что виноват боцман. Он же обманул меня насчет ухи и рыбалки. Вдвойне противнее чувствовать жалость голема.

Проснувшись, я сообразил, что охота на левиафана подстроена Оливье заранее. О ней знали фея, боцман и обезьяны-матросы. Все, кроме меня. Конечно, зачем предупреждать какого-то оборотня. Ни к чему. Гораздо интереснее поиздеваться. А мне плевать! Хотите? Потешайтесь. Чхал я на дядины подколки, презрение феи и нравоучения голема. Я вынесу любой позор. Переживал ведь раньше.

Про охоту на левиафана мог бы догадаться. Слыхал же, что чудовище не в силах противиться простым приворотам. Только с моей рассеянностью можно было не заметить берцовую кость минотавра, привязанную к грот-мачте и раскрашенную бирюзовыми рунами призыва. Поэтому моя вина тоже есть. Дядя точно так и думал, поэтому мой отказ пришпилить левиафана не остался без наказания. Теперь я главный посудомойщик! Не знаю, как кухонная утварь мылась раньше. Подозреваю, в волшебном тазике.

– Это тоже великая честь! – усмехаясь, сказал дядя и оставил меня чистить котел.

Тот самый, из-под лукового супа.

– Сыпь больше песка, им точно ототрешь, – подсказывал голем. – Движения круговые. Амплитуда меньше, не надо так размахивать.

Я игнорировал указания. Меня перестала беспокоить судьба феи. Пусть дядя делает с ней, что угодно. Плевать! Меня не волнует, как ко мне относится команда. Меня беспокоит одно. Как попасть за дверь с черепом. Забрать символ свободы и навсегда покинуть проклятый корабль!

– Сильнее три, – бухтел Евлампий.

– Ты бы лучше придумал, как в покои Оливье пробраться, – предложил я.

– Зачем? – парировал голем. – Что мы будем искать?

– Артефакт.

– Какой?

Я промолчал, начав скрести бок котла.

– Видишь! – укоризненно проговорил голем. – Как тебе помочь, если ты мне не веришь?

– Как на тебя положиться, если ты на другой стороне! – устало ответил я.

– На какой стороне? – не понял Евлампий. – Я за закон, добро и справедливость.

– Правильно что я всю жизнь должен вот это носить! – закричал я, схватившись за цепочку. – Или что меня судят вместо Оливье? Или…

Я задохнулся от возмущения.

– Закон есть закон! – невозмутимо отозвался голем.

– Поэтому, каменюка бесчувственная, я тебе и не доверяю, – обиделся я.

Котёл уже сиял, но я всё равно его драил.

– Дырку протрешь, – буркнул Евлампий.

Я не ответил. Кругом враги, даже у меня на шее. Скоро в тридцать миров вторгнутся поглотители, но всем на это плевать. Кажется, император отказался снять ошейники, потому что маги боятся нас больше поглотителей.

– Надо его отвлечь, – прошептал голем.

– Что? – не понял я, поглощенный собственными мыслями.

– Чтобы попасть в покои, Оливье нужно отвлечь.

– Да? Гениально! Я думал попросить, чтобы он нас пустил и отвернулся. Понятное дело, но как?

– Дождемся, когда он сойдет на берег.

Точно! Вернусь на корабль во время дня рождения короля Дарвина. Как раз хватит времени, чтобы порыться в дядиных трофеях. А потом сбегу.

– Сколько можно чистить один котел? – услышал я недовольный рык с палубы. – Если ща с якоря не снимешься, пущу ко дну!

Пришлось выйти наружу.

– Всё готово, – смиренно сообщил я.

Не знаю как, но они уже разделали левиафана. Обезьяны сбрасывали порубленные остатки туши в трюм.

– Чего прохлаждаешься? Тащи котёл, у нас праздник.

Я кивнул и побрёл обратно. За мной в кухню вплыла Люся. Она успела переодеться. Щеголяя белым передником поверх платья. Я вздохнул. Такая домашняя. Почему-то вспомнилась Оксана, и окончательно поплохело.

– Что застыл? – спросила фея. – Торопись! Трим-рим!

Я обхватил котёл и потащил на палубу. Обезьяны уже закрыли трюм и ставили треногу.

– Набирай воды, жаба расплющенная! – скомандовал Оливье. – У! Скороход! Лапы будто с перепонками, только в носу ковыряться!

Пока я возился с водой, переливать её черпаком из бочки в котёл дело хлопотное, он установил под треногой огневой пенёк. Изобретение гильдии Огневиков стоит недорого, а греет на раз, и никаких дров не нужно.

Обезьяны помогли водрузить котёл на треногу. Дядя щёлкнул пальцами и пламя зализало начищенные мною бока.

– Подсоби Людмиле! – крикнул он.

Пришлось вернуться на камбуз.

Фея ожесточенно рубила морковь. Издевательство над овощами – ее любимое занятие.

– Порежь картофель и лук, – деловито распорядилась она.

– Что мы готовим? – невинно осведомился я, взявшись за картофель.

– Пиратскую мечту! – сообщила Люся. – Возьми книгу рецептов и сверься с записями! Трум-рум.

Все мною командуют, даже сумасшедшая фея.

Взяв с полки тёмный фолиант, я погладил обложку.

– Покажи, пожалуйста, рецепт Пиратской мечты.

Книга открылась:

Мясо молодого левиафана прокипятить и снять пену. Добавить десять крупно нарезанных луковиц, морковь и лавровый лист. Поперчить. Посолить. Варить около получаса. Бульон процедить.

Картофель порезать соломкой, помидоры дольками, зелень мелко. Засыпать в бульон и влить две бутылки подгорного коньяка. Довести до кипения и снять с огня. Оставить под крышкой, дать настояться и посыпать зеленью.

– Ты, трям-рям, отвечаешь за овощи, – приказала Люся.

Ещё бы, ты их точно не убережешь! Чуть не ляпнул я, но вовремя прикусил язык. Моё дело маленькое, шинкуй картошку соломкой и помалкивай.