Первая улыбка Мадонны (СИ)

   Рванулся в сторону от него. Вампиры, более-менее способные драться, кружили над нами. Их осталось четверо. Тяжело раненные предусмотрительно скрылись...

   Анастасий громко и яростно затараторил молитву. Дети тьмы замерли, не решаясь приблизиться к нему. Сбились в стайку, зашептались. Если я буду рядом с ним, то им будет трудно меня достать. А этот парень, узревший прекрасную возможность совершить подвиг, непременно будет путаться у них под ногами. И пока они его не прикончат, не смогут всерьёз взяться за меня. К тому же, почти все вампиры уже ранены и с каждым мгновением всё больше теряют крови... О, если б я мог продержаться до зари!

   Примерно с час они пытались зарезать меня и моего незваного помощника. Анастасий читал молитвы и пел гимны, не чувствуя усталости, решительно размахивал крестом на шнурке. Наконец вампирша сообразила пролететь прямо перед ним - и перерезала шнурок от его оружия. Крест отлетел, зацепив её. Она истошно закричала, закрывая рукой обожжённое плечо. А человек остался безоружным. Сверкнуло занесённое лезвие Тараса... Я каким-то чудом извернулся, проскользнув между ногами Василиса, закрыл безоружного парня собой, выбил оружие у напавшего на него вампира, оттолкнул того.

   - От нечисти помощь не приму! - проорал Анастасий, отталкивая меня ногой в сторону.

   - Дурак! Они тебя без креста на мелкие стружки разрежут! - прошипел я.

   Он побледнел, рванулся к единственному своему оружию...

   И напоролся бы на лезвие, если бы не замер Тарас, если бы не застыли вернувшиеся вампиры, успевшие напиться чьей-то крови и почти полностью восстановившиеся от ранений.

   Приближалась разящая заря...

   С досадой сплюнув - плевок Эдварда достал до моего затылка - вампиры бросились прочь, искать убежище. Остались я и встрепанный, вспотевший человек, которому ещё не расхотелось совершать подвиги.

   - Сгинь, нечистая сила! - проорал Анастасий, целясь мне в глаз кулаком, в котором зажал подобранный крест.

   Я устал, ослабел от потери крови, потому не сумел увернуться как надо - и получил кулаком по лбу. Воинственный парень не растерялся, разжал руку, вдавив мне в голову свой крест. Он-то думал, что я взвою от боли и сгорю заживо, но я растерянно замер. Лицо его настолько перекосило от досады, что у меня вырвался нервный смешок. Правда, быстро опомнился, улизнул за соседний дом. Оттолкнулся от мощёной мостовой, взлетел на крышу. С крыши глянул вниз - мой противник, хромая, ковылял туда, где я скрылся. Вот-вот рассветёт...

   Бесшумно слетел вниз с другой стороны. Раненное крыло, вроде бы начавшее зарастать, хотя я не пил ни капли чужой крови, не выдержало. С тихим стоном шлёпнулся об мостовую, лицом вниз. С трудом успел подняться, забраться в дом Петра Семёныча, прежде чем мой враг прибежал на шум.

   Софья, увидев меня в разорванной одежде, да ещё и перемазанного кровью, испуганно ахнула. Метнулся к окну, осторожно выглянул из-за занавески. Вроде бы этого отчаянного парня поблизости не было. Устало сполз на пол... Тихо попросил жену принести воду. Когда она вернулась, с трудом удерживая в дрожащих руках большой таз, первым делом заставил её оттереть кровь с пола... сначала вне комнаты, а потом уже - тут...

   Я думал, она рухнет в обморок, увидев меня или устроит истерику, но девчонка молча послушалась и успела вытереть всю кровь, прежде чем проснулся редактор, старуха-кухарка и ленивая молодая служанка.

   До обеда просидел в комнате. Софья принесла мне завтрак, затем на плату за мой вчерашний рассказ купила мне новую одежду. За обедом хозяин дома недоумённо разглядывал мой лоб, на котором проступил синяк. К счастью, прочие мои ранения были скрыты под одеждой.

   Чтобы он не строил догадок, соврал:

   - Ночью увлёкся и свалился на пол... Знаете ли, хочется детишек побольше, так что я усердно тренируюсь...

   Он не то хмыкнул, не то хрюкнул от радости: в копилке его дотошности звякнула о дно новая моя тайна, причём, весьма пикантного свойства, то есть, самое чистое золото. Конечно, её приличной публике не покажешь, ну, так, наедине, шепнуть кому-то на ухо... А уж его знакомые поспешат передать новый бородатый анекдот всем своим...

   - Что слышно в городе? - осведомился я.

   Пётр Семёныч горестно вздохнул, оживился ещё больше и поделился новостями:

   - Этой ночью троих человек убили. Зверски... Горло распороли... Какому-то молодому парню грабительской внешности, семидесятилетней старухе-нищенке и... - он смущённо покосился на мою жену, - И девице сомнительного поведения. И сбросили убитых в реку.

   Раненные вампиры не церемонились и так спешили восстановить силы, чтобы вернуться в бой, что схватили первых попавшихся бедолаг, вышедших на улицу. Следующей ночью они, того и гляди, заранее кого-нибудь поймают, свяжут и оставят в каком-то закоулке, чтоб вернуться и выпить их кровь до дна. Дети ли это будут или старики - им будет всё равно. Впрочем, нет, им захочется поймать молодых...

   По моей спине скатилась капля пота. Вампиры так просто меня в покое не оставят. Но их мало. Если я смогу расправится с ними со всеми... Но вампиры наверняка понимают, что я и сам от них не отстану. Я не только стал сильнее, пережив зарю, но ещё защищаю то, что мне дорого. Может быть, они захотят увеличить число бойцов. И в ближайшие ночи появится много новоявленных вампиров. Впрочем, тех ещё убедить надо, чтоб согласились уйти в объятия ночи, а это иногда требует много времени. Ещё и драться надо их научить, если при жизни в объятьях солнца они зарабатывали мирным трудом. Если, разумеется, вампиры не нахватают головорезов... Правда, новым кровопийцам всё равно надо будет потренироваться - в воздухе, крылатым, с непривычки драться очень трудно. То есть, у меня ещё есть время. Но я очень опасен... Скорее всего, они не только займутся увеличением клана, но ещё и позовут другие...

   Хозяин с наслаждением отодрал жаренное куриное мясо от кости, затем сунул в рот большой зубчик чеснока. Ох, чеснок! И как же я эту дрянь не заметил, когда вошёл в столовую?! А, точно, он уже не так на меня действует...

   Робко протянул руку к проклятому растению.

   - Кушайте, кушайте, Кирилл Николаевич, - любезно заворковал редактор, мрачно сверкнув глазами на Софью, которая уже съела две тарелки первого и ела третью второго, - Запах ядрёный, а вкус очень даже ничего...

   Глубоко вздохнув, осторожно коснулся кончиками пальцев мерзкого растения. И ничего со мной не случилось. А если?..

   Сжал маленький зубчик в руке. Тот не обжёг мою кожу. Притянул к себе, осторожно вдохнул запах. Ничего со мной не случилось. Робко откусил чуть-чуть. Жжётся, пакость! Торопливо набрал в рот воды. Стало легче. Надо же, мне от него не дурнеет... О, я нашёл ещё одно оружие! Кстати, надо бы ещё разыскать молодую осинку...

   Написал ещё с десяток рассказов, получил от просиявшего редактора плату и отправился на рынок. Там купил большую корзину, потом чеснока, чтоб с горкой. Затем заглянул в питейную, выпил стакан вина, для достоверности. После купил пару круглых хлебов и нанял двух оборванцев. Первых, которые мне подвернулись.

   Дотемна я и босоногие мальчишки шатались по городу, лущили чеснок, тщательно разжёвывали зубчики и выплёвывали получившуюся кашицу по всем тёмным углам. Когда становилось совсем невмоготу, мы отщипывали по куску хлеба и торопливо его ели. Как-то раз наткнулись на городового. Тот вначале ошалел, увидев такого великовозрастного хулигана, как я, да ещё и не смущавшегося света дня, но, получив несколько монет, тихо удалился в ближайшую питейную.

   Примерно за час до заката за сим непотребством нас застукал Анастасий, злой, не выспавшийся, разъедаемый болью от многочисленных ушибов - хорошо я на него ночью приземлился - и страстно желавший наставить хотя бы одного грешника на путь истинный. Люди, завидев его в таком дурном настроении, забывали о вежливости и сбегали, даже не выслушав. Мальчишки не хотели упускать возможность подзаработать за ерунду, потому доблестно терпели все его разговоры об Аде. А рассказывал он умело, ярко. Пару раз даже я поёжился, такие пытки он нам описал.